Репрессированная российская провинция Смоленщина 1917-1953: Репрессированная российская провинция Смоленщина 1917-1953 2/5

2. Рассмотрение вопросов о высылке отдельных лиц возложить на особую Комиссию при НКВД*, действующую под председательством Наркома Внутренних Дел и представителей от НКВД и НКЮ, утверждаемых Президиумом ВЦИК.

3. Постановления о высылке каждого отдельного лица должны сопровождаться подробными указаниями причин высылки.

4. В постановлении о высылке должен указываться район высылки и время ее.

5. Список районов высылки утверждается Президиумом ВЦИК по представлению Комиссии.

6. Срок административной высылки не может превышать 3-х лет.

7. Лица, в отношении которых применена административная высылка, лишаются на время высылки активного и пассивного избирательного права...».

16 октября 1922 г. ГПУ вновь были предоставлены внесудебные полномочия.

Органы ГПУ являлись органами следствия в полном объеме по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 57-73 включительно, 213, 76; ч. 2, ст. 183 и 184 УК (в соответствии с приказом ГПУ № 363/С от 31 августа 1923 года).

Точно так же, как и в ВЧК, во вновь организованном ГПУ продолжали действовать Коллегия (за которой сохранялось право вынесения внесудебных решений вплоть до смертной казни) и постоянный Президиум ГПУ. Официально персональный состав членов Коллегии ГПУ был утвержден лишь в сентябре 1923 года.

В ноябре 1923 г. ГПУ было преобразовано в Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ). Это преобразование было прямым следствием принятого еще 30 декабря 1922 г. на I съезде Советов «Договора об образовании СССР», в пункте 12 которого говорилось: «В целях утверждения революционной законности на территории СССР и объединения усилий союзных республик по борьбе с контрреволюцией учреждается при ЦИК СССР Верховный суд с функциями верховного судебного контроля, а при СНК Союза — объединенный орган государственного политического управления». Но только 2 ноября 1923 г. Президиум ЦИК СССР принял

В данном постановлении вместо слова «Совещание» использован термин «Комиссия», с тем чтобы не было прямой аналогии с Особым совещанием при МВД России 1881 г. Словосочетание «Особое совещание» начнет применяться после соответствующего постановления Президиума ВЦИК СССР от 28 марта 1924 г.

постановление об организации ОГПУ при СНК СССР и 15 ноября утвердил «Положение об Объединенном государственном политическом управлении СССР и его органах», что было объявлено приказом ОГПУ № 486 от 21 ноября 1923 г. Перед ОГПУ ставилась задача объединения усилий республик СССР «по борьбе с политической и экономической контрреволюцией, шпионажем и бандитизмом»12.

28 марта 1924 г. Президиум ЦИК СССР утвердил «Положение о правах ОГПУ в части административных высылок, ссылок и заключения в концентрационный лагерь», по которому в ОГПУ было создано Особое совещание, получившее право высылать, ссылать и заключать в концлагерь сроком до трех лет. Также были созданы и Особые совещания союзных республик с аналогичными правами применения наказаний в пределах республики. Право высылки за границу и заключение в концентрационный лагерь принадлежало исключительно Особому совещанию ОГПУ.

Особое совещание состояло из трех членов Коллегии ОГПУ с обязательным участием прокурорского надзора. Приказом ОГПУ № 250 от 12 июня 1924 г. был определен персональный состав Особого совещания ОГПУ: В. Р. Менжинский, Г. Г. Ягода и Г. И. Бокий. Таким образом, в ОГПУ параллельно действовали два органа внесудебной расправы: Коллегия, имевшая право вынесения решений о применении смертной казни, и Особое совещание. Результаты работы этих внесудебных инстанций в период 1924-1934 гг. были следующие13:

Осуждено

Коллегией

Особым совещанием

1924

Нет данных

9366

1925

2284

9221

1926

2323

13 102

1927

3434

15 947

1928

3756

25 844

1929

10 262

37 197

1930

9072

19 377

1931

13 357

14 592

1932

6604

26 052

1933

Нет данных

25 330

1934

12 588

1003

12 Лубянка: Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ... С. 461.

13 Там же. С. 37.

При этом, как замечает О. Б. Мозохин, почти все дела, расследуемые органами ОГПУ, там же и рассматривались. Передача дел в суд превратилась в исключение, а внесудебный порядок — в правило14.

В 1927 г. были расширены права Коллегии ОГПУ в части увеличения категорий лиц, дела которых могли быть разрешены во внесудебном порядке, в том числе и с применением расстрела. Постановлением Президиума ЦИК СССР от 4 апреля 1927 г. ОГПУ было предоставлено право внесудебного рассмотрения следственных дел о поджогах, диверсиях и взрывах, а 9 июня 1927 г. — по делам контрреволюционеров, шпионов и бандитов.

В этих решениях, по сути, реализовывалась основная мысль предложений наркомата юстиции о необходимости узаконить существование внесудебных органов репрессии.

1 июля 1927 г. Н. В. Крыленко обратился в Политбюро ЦК ВКП(б) с запиской «О создании чрезвычайных судов при ОГПУ СССР». В ней он предлагал разбирать дела по шпионажу, бандитизму и контрреволюции в особом порядке, создав при ОГПУ Союза и республик «чрезвычайные суды в составе 3-х лиц: двух из состава Коллегии ОГПУ и одного члена губернского суда». Приговоры чрезвычайного суда не могли подлежать обжалованию и должны были приводиться в исполнение немедленно. Чрезвычайные суды не должны быть связаны никакими процессуальными формами. Можно было вести дело даже без допроса и без показаний свидетелей. Каждое дело предлагалось заканчивать в течение 24 часов после его поступления в суд. Обвинитель и защита исключались15. «Думаю, — продолжал Крыленко, — что такая форма расправы обеспечивает целиком необходимую жесткость репрессии и быстроту производства, дает возможность вырвать из рук контрреволюции то орудие, которое она использует сейчас в виде наветов на "бессудность" правительства рабочего класса»16.

Начиная с середины 1920-х гг., заключает О. Б. Мозохин, «внесудебные полномочия легли в основу деятельности правоохранительных органов. Они являлись послушным инструментом в деле становления и поддержания в стране сталинского авторитарного полити

14 Мозохин О. Б. Указ. соч. С. 67.

15 Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. Январь 1922 — декабрь 1936 / Под ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. В. Н. Хаустов, В. П. Наумов, Н. С. Плотникова. М., 2003. С. 137.

16 Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Архив Сталина... С. 138.

ческого режима. Деятельность внесудебных органов в системе ГПУ-ОГПУ и РКМ в этот период (до 1934 г. — Е. К.) была незаконной»17.

Приказом ОГПУ № 130/63 от 25 апреля 1930 г. было образовано Управление исправительно-трудовых лагерей (УЛАГ, преобразованное с 1 октября 1930 г. в Главное управление — ГУЛАГ). Создание в системе ОГПУ обширной системы лагерей было вызвано решением политбюро ЦК ВКП(б) от 27 июня 1929 г. и принятым вслед 11 июля 1929 г. постановлением СНК СССР «Об использовании труда уголовно-заключенных...», согласно которому все лица, осужденные на срок свыше трех лет, подлежали направлению в лагери ОГПУ для трудового использования. С этого момента сеть лагерей ОГПУ на местах стала стремительно расти. С 1 июля по 31 декабря 1929 г. численность заключенных в лагерях ОГПУ увеличилась на 72 216 человек. Всего на 1 января 1930 г. в лагерях ОГПУ содержалось 95 064 человека, из них — 30 331 были осуждены органами ОГПУ, а остальные — судами системы Наркомата юстиции18.

Первая половина деятельности ОГПУ совпала с «демократичным» периодом нэпа. Насколько это коррелируется с данными «Смоленского мартиролога»? Динамика численности репрессированных за 1922-1928 гг. представлена в следующей диаграмме.

17 Мозохин О. Б. Указ. соч. С. НО.

18 Лубянка: Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ... С. 47.

Приложение 23

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Репрессировано ОГПУ за 1922-1928 гг. (235 чел.)

При этом к расстрелу за эти годы было приговорено 2 человека, отправлено в концлагерь 30 человек, в ИТЛ — 50 человек, получили разные сроки на высылку и ссылку 63 человека, лишились избирательных прав 35 человек. К другим мерам наказания были приговорены 31 человек, а в отношении 24 дела были прекращены.

Мягкость решений органов ОГПУ эпохи нэпа на Смоленщине и незначительное количество арестованных и осужденных по политическим мотивам очевидна.

2.3.1. Главная операция ОГПУ: ликвидация кулачества как класса*

Ликвидация кулака стала самой масштабной операцией, осуществленной органами ОГПУ в связи с коллективизацией сельского хозяйства.

Уже в 1927-1928 гг. в ходе хлебозаготовительного кризиса усилилось сопротивление крестьянства государственной политике чрезвычайных поборов и конфискаций и, как следствие, увеличилось количество террористических актов и проявлений политического бандитизма. В связи с этим в постановлении пленума Верховного суда СССР от 2 января 1928 г. «О прямом и косвенном умысле при контрреволюционном преступлении» была зафиксирована возмож-

Подробнее о практике ликвидации кулачества и о подавлении крестьянского сопротивления на Смоленщине в 1929-1933 гг. см.: Кобец О. В. Сопротивление смоленского крестьянства государственной политике в деревне, 1928-1933 гг. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Брянск, 2006; Она же. Раскулачивание — основа социального противостояния в смоленской деревне в 1928-1932 гг. // Край Смоленский. 2006. № 3-4. С. 33-52; Шамшин Р. В. Ликвидация кулачества в Западной области, 1929-1931 гг. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Брянск, 2010; Он же. Единый сельхозналог как метод экономического давления на кулака, 1928-1931 гг. (на материалах Западной области) / Р. В. Шамшин // Известия Смоленского государственного университета. Ежеквартальный журнал. 2010. № 2. С. 223-232; Он же. Роль областной и районной тройки в механизме ликвидации кулачества как класса, 1930-1931 гг. (на материалах Западной области) / Р. В. Шамшин // Известия Смоленского государственного университета. Ежеквартальный журнал. 2010. № 3. С. 260-269; Он же. Роль прокуратуры в процессе раскулачивания, 1930-1931 гг. / Р. В. Шамшин // Край Смоленский. 2009. № 3. С. 15-27; и др.

ность привлечения к ответственности за «контрреволюционные преступления», в том числе и за «политический бандитизм»19.

Нарастание государственного насилия в форме прямых репрессий (аресты, суды, высылки) сопровождалось усилением роли карательных органов, выдвижением на передний план ОГПУ. 5 января 1928 г. ОГПУ разослало своим территориальным органам телеграфное распоряжение о прямом и непосредственном участии в хлебозаготовках именно в собственном качестве карательных органов: «Предлагается немедленно... произвести аресты наиболее крупных частных хлебозаготовителей и наиболее злостных хлеботорговцев, срывающих конвенционные заготовительные и сбытовые цены». Задание носило своего рода боевой характер: «Следствие провести быстро, доказательно. Результаты влияния арестов на рынок сообщите немедленно»20.

1 февраля 1928 г. Сталин послал из Сибири телеграмму в ЦК партии с установками, как проводить государственную политику в деревне. Основное положение этой резолюции сводилось к следующему: «План заготовок выполнить безусловно и полностью». Используя в этих целях ст. 107 УК, «организовать удар по спекулянту и кулаку, взвинчивающим цены, не выпускающим товарного хлеба на рынок». Статья 107 Уголовного кодекса РСФСР, принятого в 1926 г., имела в виду спекулянтов и перекупщиков. С января 1928 г. она стала применяться и к «держателям хлеба», в том числе и к крестьянам — производителям, отказывающимся сдавать имеющийся у них хлеб заготовителям по явно заниженным ценам. Новая трактовка ст. 107 не сопровождалась необходимыми юридическими разъяснениями и ограничениями, что с неизбежностью приводило к расширенным толкованиям и произволу в практике ее применения. И то, и другое обвинения можно было предъявить любому крестьянину, отказывающемуся сдавать хлеб госзаготовителям по заниженным ценам.

Далее были введены в действие применительно к хлебозаготовкам статьи УК РСФСР в качестве юридического обоснования широкого использования репрессий: статья 105 — против «пособников

19 Сборник постановлений, разъяснений и директив Верховного суда СССР. М., 1935. С. 100. (Цит. по: Михеев В. И. Роль спецслужб в осуществлении репрессивной политики Советской власти в 1920-х — начале 1930-х гг. // Отечественная история. 2005. № 6. С. 85.)

20 Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы: в 5-ти т. / Под ред. В. Данилова, Р. Маннинг, Л. Виолы. М., 1999. Т. 1. Май 1927 - ноябрь 1929 гг. С. 136.

спекуляции из низового аппарата» и статья 60 — против недоимщиков при взимании налогов и других платежей.

С этого времени местные партийно-советские работники стали руководствоваться принципом: «Лучше перегнуть, чем недогнуть!». Что само по себе уже предполагало неизбежные злоупотребления.

Однако, если в 1928 г. власти еще пытались ограничить непосредственное участие ОГПУ в операциях, связанных с хлебозаготовками в деревне, то с осени 1929 г. именно этому органу политических репрессий поручается осуществление репрессий в хозяйственной сфере.

В середине сентября руководством ОГПУ были даны конкретные указания ряду полномочных представительств наиболее хлебных районов о «выравнивании линии удара по кулаку, злостному держателю излишков и спекулянтским элементам»21.

Тогда же на места было отправлено циркулярное письмо ОГПУ «О борьбе с деревенской контрреволюцией». В нем имевшие место массовые выступления в деревне определялись как «начавшиеся в значительном количестве с конца марта — начала апреля». Задача ставилась в первую очередь на предупреждение антисоветских выступлений в деревне через оперативную работу органов ОГПУ, а не на подавление уже происходивших. Дела по терактам предписывалось рассматривать только во внесудебном порядке.

Буквально через день, 5 октября 1929 г., эту партийную установку продублировал по своей структуре Наркомюст РСФСР. В случае «когда действительно требуется немедленная реакция», давалось добро проводить дела через органы ОГПУ. Другими словами, внесудебное разбирательство выдвигалось на первое место.

21 Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939: Документы и материалы: в 4-х т. / Отв. ред. А. Берелович, В. Данилов. М., 2000 Т. 2 1923-1929. С. 975-976.

22 Трагедия советской деревни... Т. 1. С. 714.

Приказом № 224 от 11 октября 1929 г. все управления и отделы ОГПУ переводились на непрерывную рабочую неделю.

На сторону Главного политического управления в хозяйственно-политических кампаниях 1929 г. встали органы прокуратуры и суда. В информационной сводке прокуратуры Западной области читаем: «на органы революционной законности — прокуратуру, суд, милицию, угрозыск возлагаются тяжелые и ответственнейшие задачи по охране революционного порядка и организации самого сурового и беспощадного отпора всяким попыткам классового врага сорвать победоносное социалистическое строительство»23. В итоге только за хлебозаготовительную кампанию 1929 г. органами прокуратуры области было привлечено к ответственности 3108 человек, из них 2808 кулаков. Меру наказания в виде «лишения свободы» из них получили 1082 человека (46,8 %).

Смоленские архивные документы содержат много бюллетеней прокуратуры и отчетов областного суда по их участию в борьбе с кулачеством. «Они, — замечает Мерл Фэйнсод, — звучат как донесения

с линии огня»24

Робкие попытки прокуратуры ограничивать так называемые «эксцессы» не принесли каких-либо ощутимых результатов.

30 января 1930 г. политбюро ЦК ВКП(б) принимает подготовленное специальной комиссией под председательством В. М. Молотова постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Этим постановлением в районах сплошной коллективизации отменялось действие закона об аренде и применении наемного труда и предписывалось конфисковывать у кулаков этих районов средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке продукции, продовольственные, фуражные и семенные запасы. Устанавливались также и контрольные цифры для раскулачивания в зерновых районах — 3-5 % от общего числа крестьянских хозяйств. Это уже означало, что в число раскулаченных должна была попасть и часть середняков.

По материалам работы комиссии СНК СССР по изучению тяжести налогового обложения в 1926/27 г. число хозяйств кулацкого типа в целом по стране составляло 896 тыс., или 3,9 % от общей численности крестьянских хозяйств и 5,2 % численности населения. «Наступление на кулачество» в 1928-1929 гг., конечно, не могло не ска

23 «Смоленский архив». Д. 61. Л. 116.

24 Фэйнсод Мерл. Смоленск под властью Советов / Перевод с англ. Л. А. Кузьмина; редактор Е. В. Кодин. Смоленск, 1995. С. 199.

заться на динамике этой категории хозяйств. По данным динамической переписи крестьянских хозяйств, проводившейся в 1929 г. ЦСУ, кулацкие хозяйства сократились по РСФСР в целом с 3,9 % в 1927 г. до 2,2 % в 1929 г. В Западной области из 1 млн 180 тыс. крестьянских хозяйств на 1 июля 1930 г. в разряд кулацких было занесено 26 286 хозяйств, что так же, как и по РСФСР, составляло 2,2 %.

Примечательно, что еще почти за три недели до указанного постановления ЦК партии, 11 января 1930 г. заместитель председателя ОГПУ Г. Г. Ягода дал указание руководящим работникам возглавляемого им ведомства о разработке репрессивно-административных мер в отношении кулачества. Акцент здесь уже делался на том, что «кулак» должен был быть уничтожен как класс. Ягода исходил из того, что «при сплошной коллективизации кулачество будет оказывать ожесточенное, яростное сопротивление от повстанческих заговоров, контрреволюционных кулацких организаций до поджогов, террористических актов включительно». Он высказывал опасения, что к весне 1930 г. на территории страны возникнут сплошные восстания против политики коллективизации. И во многом он не ошибся.

Основополагающий приказ по ОГПУ от 2 февраля 1930 г. № 44/21 «О мероприятиях по ликвидации кулачества как класса» был разработан на основании постановления политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. и содержал основные его положения. «В целях наиболее организованного проведения ликвидации кулачества как класса и решительного подавления всяких попыток противодействия со стороны кулаков мероприятиям советской власти по социалистической реконструкции сельского хозяйства — в первую очередь в районах сплошной коллективизации, — говорилось в приказе, — в самое ближайшее время кулаку, особенно его богатой и активной контрреволюционной части, должен быть нанесен сокрушительный удар.

Осуществление этой исторической задачи потребует исключительного напряжения по всем основным линиям партийной и советской работы. Особо серьезны, сложны и ответственны задачи, возлагаемые партией на органы ОГПУ. От наших органов больше, чем когда-либо, потребуется исключительное напряжение сил, решительность и выдержка, исключительно строгая классовая линия, четкость и быстрота действий»25.

• История сталинского ГУЛАГА. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов: Собрание документов: в 7 т. / Отв. ред. Н. Верт, С. В. Миронен-ко. М., 2004. Т. 1. Массовые репрессии в СССР. С. 94.

В соответствии с приказом вся работа органов ОГПУ должна была сосредоточиться на двух направлениях: «1) Немедленная ликвидация контрреволюционного кулацкого актива, особенно, кадров действующих контрреволюционных и повстанческих организаций, группировок и наиболее злостных, махровых одиночек. (Первая категория.) 2) Массовое выселение... наиболее богатых кулаков (бывших помещиков, полупомещиков, местных кулацких авторитетов и всего кулацкого кадра, из которых формируется контрреволюционный актив...) и их семейств в отдаленные северные районы СССР и конфискации их имущества. (Вторая категория.)».

Далее расписывался сам механизм намеченной работы. Арестованные по первой категории «концентрируются в окружных и областных отделах ОГПУ. Дела на них заканчиваются следствием в срочном порядке и рассматриваются тройками по внесудебному рассмотрению дел, которые будут созданы при ПП ОГПУ. Основное количество таких арестованных заключается в концлагеря; в отношении наиболее злостного и махрового актива контрреволюционных организаций и группировок и одиночек — должны применяться решительные меры наказания, вплоть до ВМН».

Что делать с семьями арестованных по первой категории? Ответ в приказе: «Семьи арестованных, заключаемых в концлагеря или приговоренных к ВМН, должны быть выселены в северные районы Союза... Имущество таких семейств конфискуется в том же порядке, как и у выселяемых семейств кулаков».

Далее предписывалось: «Для рассмотрения дел на лиц, проходящим по этим делам (первая категория), — немедленно создать в ПП ОГПУ тройки с представителями от крайкома ВКП(б) и Прокуратуры. Состав тройки выслать на утверждение Коллегии ОГПУ». Для проведения операции в отношении кулаков второй категории на местах создавались оперативные тройки.

Заметим, что в структурном лексиконе органов ОГПУ именно в это время как основное звено вновь фигурируют тройки. Во время реформы органов госбезопасности в феврале 1922 г. «тройки» были ликвидированы. Однако постепенно начиная уже с 1923 г. они воссоздаются и просуществуют вплоть до 1938 г. включительно. Возвращение к тройкам в 1923 г. было связано с решением ЦИК СССР от 1 апреля того же года, в соответствии с которым дела о фальшивомонетчиках изымались из общих административных и судебно-следственных органов ОГПУ для разбирательства во внесудебном порядке. 29 августа 1923 г. СТО создал специальную тройку, которой поручалось выработать план работы и проекты мероприятий по

усилению борьбы с фальшивомонетчиками. Тройки создавались и при всех полномочных представительствах ГПУ на местах.

Как видим, изначально никакого отношения к так называемым контрреволюционным элементам они не имели. Однако специальный циркуляр ОГПУ 1929 г. внес в их деятельность существенные изменения (изменения последуют ив 1931 г.). Тройки функционировали при полномочных представительствах ОГПУ для рассмотрения дел, подсудных коллегии ОГПУ и Особому совещанию. Тройкам были подсудны все дела о контрреволюционных преступлениях. Первоначально они имели право рассматривать дела с обязательным представлением своих решений на утверждение коллегии ОГПУ, а затем им было предоставлено право окончательного вынесения решений по всем делам вплоть до применения высшей меры наказания. При этом прокурор мог опротестовывать в коллегию ОГПУ постановления тройки и таким образом приостанавливать исполнение приговора. Однако на практике это не всегда соблюдалось.

В обязанности троек входило рассмотрение дел и на кулаков, особенно проходивших по первой категории. В 1930 г. в период кампании по выселению кулаков тройки рассматривали без малейшего промедления все направленные им дела. Они являлись важным элементом системы политической юстиции, сосредоточив в своих руках квазисудебные функции26.

Для руководства операцией по ликвидации кулачества как класса в рамках приказа ОГПУ № 44/21 от 2 февраля 1930 г. уже на следующий день приказом ОГПУ № 47/22 в центральном аппарате ОГПУ была создана оперативная группа. В нее вошли: С. В. Пузицкий (начальник опергруппы), Н. Г. Николаев (общее руководство и специальные оперативные вопросы), Н. К. Кручинкин (по военным вопросам), В. А. Кишкин (по вопросам транспорта), Я. М. Генкин (по проведению операции), М. А. Герасимова (по Московской области). Вся работа оперативной группы велась под непосредственным руководством начальника Секретно-оперативного управления Е. Г. Евдокимова и его помощника Я. К. Ольского.

В продолжение этого 4 февраля 1930 г. президиум ЦИК СССР постановил предоставить ОГПУ право на период проведения кампании по ликвидации кулачества передоверять свои полномочия по внесудебному рассмотрению дел полномочным представительствам

26 Михеев В. И. Роль спецслужб в осуществлении репрессивной политики Советской власти в 1920-х - начале 1930-х гг. // Отечественная история 2005. № 6. С. 88. '

ОГПУ краев и областей. Внесудебное рассмотрение дел производилось с участием представителей крайисполкомов (облисполкомов) и прокуратуры.

Характерно, что в приказе ОГПУ от 2 февраля 1930 г. ни слова не говорилось о соблюдении законности и внимание заострялось лишь на «строжайшей классовой линии всех мероприятий».

Политбюро ЦК ВКП(б) устанавливало и примерное количество кулаков по каждому региону, которые подлежали заключению в концлагеря и выселению в отдаленные местности. Всего намечалось по девяти регионам страны, о которых шла речь в постановлении, отправить в концлагеря 60 ООО, а выселить 150 ООО кулаков. Ни в одном из центральных документов ни Западная область в целом, ни тем более отдельно Смоленщина в части квот по категориям кулаков не фигурировали. В приказе ОГПУ № 44/21 про «пропущенные» регионы записано: «В отношении остальных областей и республик соответствующие расчеты будут произведены в ближайшее время». Однако регионы ждать цифр не стали.

Фактически в тот же день, 2 февраля 1930 г., бюро Западного обкома ВКП(б) принимает постановление «О ликвидации кулачества как класса в районах сплошной коллективизации». По восьми округам области предстояло ликвидировать 6950 кулацких хозяйств, из них больше всего было «разверстано» на Смоленский округ — 1500 хозяйств, далее шли Брянский — 1200, Великолукский — 1100, Клин-цовский — 750, Вяземский — 700, Ржевский — 600, Рославльский — 600, Сухиничский — 500. Таким образом, непосредственно для Смоленщины цифра определялась почти в 2800 кулацких хозяйств. Действовать предстояло решительно, поскольку приближалась весенняя посевная кампания.

В соответствии с центральными установками кулаки делились на три категории. Первая категория — «контрреволюционный кулацкий актив» — подлежала заключению в концлагеря (в отношении организаторов терактов, контрреволюционных выступлений и повстанческих организаций рекомендовалось не останавливаться перед применением высшей меры репрессии — расстрела). Вторая категория — «остальные элементы кулацкого актива, особенно из наиболее богатых кулаков и полупомещиков». Они подлежали высылке в отдаленные местности страны и в пределах данного края — в отдаленные районы. Третья категория — «оставляемые в пределах района кулаки», которые подлежали расселению на новых, отводимых им за пределами колхозных хозяйств участках.

Решительная работа по борьбе с кулаком возлагалась на специально создаваемые для этого местные тройки. Каждая тройка состояла из первого секретаря комитета партии, председателя исполкома и начальника ОГПУ. На уровне области в нее вошли Румянцев, Ше-лехес, Залин. Им вверялась вся полнота власти. Тройки давали указания органам советской власти, как вести учет и описывать имущество кулаков, разделяя их на три категории; что делать с конфискованным имуществом; на какие земли выселять кулаков III категории; дополняли списки кулаков на основе решений батрацко-середняцких собраний; определяли нормы средств производства и продовольственных запасов для выселяемых кулацких семей и давали соответствующие установки местным партийным организациям.

С 10 февраля 1930 г., с первого заседания тройки при обкоме партии, на Смоленщине, как и по всей Западной области, начался процесс раскулачивания. 12 февраля 1930 г. во все райтройки было разослано секретное письмо, содержащее подробные инструкции о том, как проводить операцию по раскулачиванию. Действуя через райкомы и сельсоветы, райтройки должны были произвести инвентаризацию имущества кулаков, одновременно предупредив их о том, что в случае если последние будут продавать свое имущество или какую-то его часть, то все оно будет конфисковано. Опись кулацкого имущества области предполагалось закончить в течение двух недель.

Описи имущества в первую очередь, как правило, подвергались хозяйства лиц, лишенных избирательных прав и обложенных налогом в индивидуальном порядке. Это служило отправной точкой в зачислении в разряд кулаков и последующем раскулачивании.

Организация процесса ликвидации кулачества выглядела следующим образом: областная тройка спускала директивные указания районным тройкам, те, в свою очередь, информировали уполномоченных, руководивших операцией на местах.

Первоочередная задача районной тройки заключалась в составлении списка лиц, подлежащих раскулачиванию. Просмотрев материалы на индивидуально обложенные хозяйства, на места отправлялись уполномоченные для дополнения сведений по намеченным семьям, проверки наличия их в деревне.

Заседания районных троек, так же как и областной, сопровождались составлением протоколов.

ОГПУ, тройки по внесудебному разбирательству районного и областного уровня, а также институт уполномоченных райтроек выдвигаются на первый план и становятся фактическими реализаторами указаний партии на ликвидацию кулачества.

На уровне Западной области институт уполномоченных впервые упоминается в постановлении бюро Западного обкома ВКП(б) «О ликвидации кулачества как класса в районах сплошной коллективизации» от 2 февраля 1930 г., где речь идет о том, что «окрисполко-мами должны быть указаны места расселения с тем, чтобы поселение в отведенных районах допускалось лишь небольшими поселками, управление которыми осуществляется специальными комитетами (тройка) или уполномоченными, назначаемыми райисполкомами и утверждаемыми окрисполкомами».

Кроме этого, согласно п. 12 постановления бюро Западного обкома ВКП(б) «О ликвидации кулачества как класса в районах сплошной коллективизации» конфискация имущества кулаков должна была производиться «особо уполномоченными райисполкомов с обязательным участием сельсовета, представителей колхозов, батрац-ко-бедняцких групп и батрачкомов». При конфискации следовало составлять точную опись и оценку конфискуемого имущества, с возложением на сельсоветы ответственности за полную сохранность конфискованного.

В условиях полной бесконтрольности и при желании «победить в соревновании на уничтожение кулака» злоупотреблений в работе уполномоченных было не избежать. Недостатки имели системный характер, и они четко просматриваются в «Информационной сводке о перегибах в раскулачивании, обобществлении имущества в колхозах и т. д.» за подписью «п.п. зав. информацион. стат. сектором Запоб-кома ВКП(б)» Турова за период с 10 августа по 10 ноября 1930 года.

Возьмем один пример. Как попадали в разряд кулаков? «Уполномоченный от Облисполкома по Вельскому району, производя раскулачивание по Вяземскому сельсовету, к выявленным 20 кулакам-индивидуалам добавил еще 28 человек и на совещании хвалился, как надо выявлять кулаков.

Когда же на совещании было отмечено, что под рубрику кулаков он подвел середняков, то этот уполномоченный, не сказав никому ни слова, ночью же уехал обратно в сельсовет и начал отменять постановление. При проверке же оказалось, что из 28 выявленных кулаков большинство было середняков, у которых была произведена опись имущества и изъяты ценности — по 15 руб. облигации».

Видно, что выявление кулацких хозяйств, подлежащих раскулачиванию и выселению, было произведено с грубейшими нарушениями инструкций и директив Москвы, запрещавших трогать середняка. Уполномоченные представляли свою миссию на местах шире, нежели она определялась документами.

Между тем решение тройки в лице уполномоченного обжаловать было крайне трудно, практически невозможно.

Так, в директивном письме № 1 прокурора области М. П. Куликова говорилось, что жалобы на проведение массовой операции должны были приниматься прокуратурой только при наличии достаточно убедительных документов и материалов, вызывающих сомнения в правильности вынесенного тройкой решения. Помимо этого, «само рассмотрение и расследование жалобы не должно приостанавливать проведение в жизнь решения тройки».

Исходя из данного письма решение уполномоченного можно считать истиной в последней инстанции, поскольку выселенный человек не в состоянии собрать необходимые справки, тем более что в большинстве случаев к документации относились халатно. А если учесть тот факт, что «органы прокуратуры не должны противопоставлять себя местным тройкам», решение уполномоченного райтройки можно считать безапелляционным.

К июню 1930 г. только по одному Смоленскому округу было ликвидировано 4014 кулацких хозяйств, из них по первой категории — 638, по второй — 1473, по третьей — 1903 хозяйства27.

Суд и прокуратура и на этот раз оказались не на стороне крестьянства. О реальной роли прокуратуры в политической кампании по ликвидации кулачества как класса, то есть о ее неспособности поставить процесс под свой контроль, говорится в докладной записке областного прокурора Куликова на имя начальника ПП ОГПУ Западной области Залина и секретаря обкома ВКП(б) Румянцева от 24 марта 1930 г. «Вместе с тем, — пишет прокурор, — в связи с массовым поступлением дел в ПП ОГПУ от окружных отделов местные Прокуроры не имеют возможности достаточно внимательно просматривать эти дела и давать по ним обоснованные заключения. По сообщению некоторых Прокуроров, им представляются дела пачками для дачи по ним заключений, иногда даже за несколько часов до отправления их в Смоленск. Имели место случаи, когда Прокуроров буквально "ловят" в 11-12 часов ночи на заседании для дачи заключения по делам, которые в ту же ночь подлежат отправке». Просьба прокурора давать для заключения хотя бы «два-три дня до их отправления» осталась всего лишь его пожеланием.

В начале 1930 г. партийными органами была проведена работа с личным составом судов с тем, чтобы судьи выносили более жесткие

27 Государственный архив Смоленской области (далее — ГАСО). Ф. 2360. Оп. 1.Д. 220. Л. 41-43.

приговоры и не боялись применять высшую меру наказания в отношении «кулацкого контрреволюционного актива». Разработанная в тот период система наказаний для «кулачества» включала шесть основных положений: ст. 58-8,59-9 УК предусматривали ответственность за подготовку террористического акта; ст. 58-10 — за агитацию, направленную к срыву сельскохозяйственных работ; ст. 73-1 — за угрозы в адрес советских и общественных работников; ст. 79 — за попытку или разбор конфискованного имущества; ст. 79-1 — за подстрекательство или убой скота; ст. 16 и 79 — за повреждение имущества, подлежащего передаче в колхоз. Наибольшее распространение в практике работы органов безопасности получила ст. 58-10 УК РСФСР. Обвиняемые по этой статье могли получить наказание от трех лет до высшей меры.

В отчете областного суда уже за февраль 1930 г. отмечается, что было рассмотрено судами 509 дел по коллективизации и раскулачиванию. В ходе рассмотрения этих дел перед судом предстали 911 человек, из которых 56 были освобождены, а 858 — осуждены. Из приговоренных лиц 298 были отнесены к кулакам, 194 — к зажиточным крестьянам, 230 — к середнякам, 40 — к беднякам и 46 — к должностным лицам. В течение первой декады марта темп судопроизводства вырос. Суды рассмотрели за этот период 278 дел, возбужденных против 449 граждан, из которых было осуждено 407. В течение второй декады марта количество рассмотренных дел увеличилось до 353, а число лиц, представших перед судом, выросло до 644.

Летом 1930 г. политика сплошной коллективизации существенно снижает свои темпы, происходит массовый отлив крестьян из колхозов и временно приостанавливается политика раскулачивания. Но «передышка» была недолгой. С осени 1930 г. практика раскулачивания вновь начинает набирать свои обороты, хотя в данный период масштабы этого явления были гораздо более скромными, чем весной.

По сведениям отдела ОГПУ «О количестве раскулаченных и выселенных кулаков по состоянию на 10 декабря 1930 года» из 26 286 кулацких хозяйств области было раскулачено 4835; 4790 семей остались в пределах колхозов раскулаченными, но невыселенными.

В результате кампании по ликвидации кулачества 1930 г. была достигнута позитивная динамика в колхозном движении, связанная с массовым вступлением середняцких хозяйств. В немалой степени этот прилив был вызван нежеланием крестьян оказаться в списке кулаков, то есть страхом за свое будущее. Однако статья И. В. Сталина «Головокружение от успехов», опубликованная в «Правде» 2 марта

1930 г., внесла свои коррективы в процесс. Половина вновь вступивших дворов вышла из состава колхозов, требуя вернуть им изъятую собственность. Это говорит о зыбкости наспех созданных новых колхозов, по сути своей «бумажных». Данная ситуация была существенно изменена более продуманными системными действиями государства весной-летом 1931 г. в ходе второй волны ликвидации кулачества как класса.

Самый пик акции по выселению раскулаченных крестьянских хозяйств в отдаленные районы страны пришелся на весну-лето 1931 г. С этой целью 11 марта 1931 г. политбюро ЦК ВКП(б) создало специальную комиссию во главе с заместителем председателя СНК СССР А. А. Андреевым, в состав которой вошли Г. Г. Ягода и П. П. Посты-шев. Эта комиссия должна была осуществлять «наблюдение и руководство работой по выселению и расселению кулаков». Предложения по поводу количества и высылке спецпереселенцев обычно выносили органы ОГПУ. Основная часть высылаемых направлялась в малонаселенные, часто не пригодные для жизни районы страны — на Север, Урал, в Сибирь, Казахстан, причем, как предписывало постановление политбюро от 30 января 1930 г., для использования на трудоемких малоквалифицированных работах — лесоповале, в горнодобывающей промышленности, на промыслах, реже — в сельском хозяйстве.

Вторая волна выселения кулаков на Смоленщине производилось на основании двух документов: постановления бюро Запобко-ма ВКП(б) от 10 марта 1931 г. «О выселении кулачества из пределов области» и циркуляра полномочного представительства ОГПУ Западной области от 12 марта 1931 г. № 87/СОУ. Оба документа были составлены с учетом секретной инструкции ЦИК СССР от 4 ноября 1930 г.

Первый документ (постановление бюро обкома) определял категории и очередность выселения кулацких семей: «Ликвидации и выселению со всей своей семьей подлежат в первую очередь мощные кулаки, бывшие помещики, полупомещики, наиболее махровые и активно противодействующие и срывающие мероприятия партии и Советской власти по социалистической реконструкции сельского хозяйства. Для составления списков выселяемых должны браться не только кулацкие признаки на данное время, но особенно признаки 1928/29 г.». При этом особо подчеркивалось, что выселению подлежали «только те кулацкие хозяйства, в которых есть трудоспособный член семьи (трудоспособный мужчина)». Далее указывалось, кто подлежит раскулачиванию и выселению: кулаки, пролезшие в колхоз; кулаки, работавшие на лесоразработках, заготовках, вывозке камня

и др.; кулаки, пристроившиеся за последний год в городах и поселках области, вне зависимости от того, на каких работах они заняты; кулаки, сидящие в домах заключения области и осужденные судами.

Здесь же расписан и сам механизм выселения, который почти полностью повторяет постановление обкома о ликвидации кулачества как класса от 12 февраля 1930 г. Для руководства всей этой работой создавались районные тройки в составе секретаря райкома, уполномоченного ОГПУ и председателя райисполкома. В состав областной тройки вошли Румянцев, Шелехес и Лепин. Сроки по раскулачиванию и массовому выселению должны были определить по линии ОГПУ. А всю подготовительную работу следовало проводить «при самой строжайшей конспирации».

Второй документ (циркуляр полномочного представительства ОГПУ Западной области от 12 марта 1931 г. № 87/СОУ) дает некоторые разъяснения и уточнения по вопросу выселения кулацких семей из пределов области. Здесь в основном рассматривается организационная сторона проведения операции по выселению. Так, например, циркуляр предлагает на каждую выселяемую кулацкую семью составлять личное дело, в котором должны содержаться следующие документы: специальная анкета, составляемая главой семьи; справка райфинотдела о размере налога и хозяйственно-имущественном положении хозяйства за 1928, 1929, 1930 и 1931 гг.; постановление собрания о выселении, в котором должны были быть точно указаны мотивы выселения (имелись в виду мощность хозяйства до революции, именной состав семьи, эксплуататорские признаки и т. п.); справка сельсовета о лишении избирательных прав, с указанием времени и мотивов лишения; опись оставленного на руках имущества, продовольствия, одежды, денег, средств производства (причем общий вес вещей и довольствия не должен был превышать 30 кг на семью). Далее в документе предлагается техника подготовки проведения операции по выселению. Она сводилась к утверждению списков выселяемых, созданию специальных пунктов концентрации и погрузки выселяемых, порядку их конвоирования. Ответственность за правильную организацию и проведение всех мероприятий по изъятию, выселению, репрессированию кулачества возлагалась на районных уполномоченных, начальников оперсекторов и городских отделений.

Каждому выселяемому можно было взять с собой по одной паре теплой и летней обуви и одежды, по 16 кг хлебных продуктов, картофель и жиры. На каждого трудоспособного мужчину следовало иметь по одному топору, одной лопате и на двух человек по одной пиле. На каждое хозяйство разрешалось взять по одному комплекту сбруи.

Общий период вывоза кулацких семей из области определялся фактически в один месяц — с 26 марта по 30 апреля.

В циркуляре особо подчеркивалось, что контрреволюционный кулацкий актив, как группировки, так и одиночки, «в целях предупреждения активных выступлений кулачества» подлежали аресту органами ОГПУ «до начала общей кампании по раскулачиванию и выселению /т. е. до 20/Ш — с. г./». Одновременно с ними обязательному аресту подлежали «проходящие по разработкам К-Р (контрреволюционное. — Е. К.) духовенство, монашество и сектантские организации». При этом акцент делался на то, что указанные категории населения должны обязательно пройти как контрреволюционные элементы, а не обосновываться необходимостью раскулачивания.

Аресты по всему району следовало проводить не только одновременно, но и «допуская не более суточного разрыва между вынесением постановления о выселении и самим процессом изъятия».

Вся организационная работа велась по установкам областной и районных троек.

В фондах смоленских архивов имеются протоколы семи заседаний тройки при Западном обкоме ВКП(б) по выселению из пределов области в период между 12 марта и 27 мая 1931 года.

Протокол № 1 заседания тройки при Запобкоме от 12 марта содержал в себе информацию по трем вопросам: 1) о разгрузке мест заключения, по которому было принято решение создать разгрузочную комиссию в составе председателя облисполкома, облпрокурора и представителя ГПУ, поручив ей провести освобождение 30-40 % заключенных с созданием аналогичных комиссий на уровне районов; 2) о признании необходимым привлечение райпрокуроров к заседаниям в раитройках с правом совещательного голоса; 3) о мобилизации на временную работу в органы ГПУ бывших работников ВЧК-ГПУ «для проведения работы по изъятию и выселению кулачества из пределов Западной области».

По данным на 17 марта (кроме пяти районов) было мобилизовано и отправлено к месту назначения 122 работника. Помимо этого, на данную работу были направлены студенты и курсанты Запкомвуза: Рославль — 13 человек, Починок — 13, Смоленск — 5, Вязьма — 5, Белый — 5, Велиж — 6, Монастырщина — 4, Ельня — 3. Также при обкоме партии был создан резерв из 50 человек ответственных работников.

Районные тройки обязаны были составить, рассмотреть и утвердить списки кулацких хозяйств, подлежащих раскулачиванию и выселению, скоординировать ход оперативных мероприятий, проинструктировав уполномоченных.

Подготовительная работа в районах была начата сразу же по получении указаний обкома. Она заключалась в составлении списков раскулачиваемых на основе сведений, содержавшихся в материалах на индивидуально обложенные хозяйства. Эти сведения вручались уполномоченным из партийного актива, которые, прослушав инструктаж, отправлялись на места для проверки и дополнения их новыми хозяйствами, соблюдая строгую секретность.

Полученные данные отправлялись в районную тройку для рассмотрения и утверждения. Утвердив списки, уполномоченные вновь уезжали на места уже для проведения операции.

Детальная инструкция уполномоченным содержится в постановлении бюро Западного обкома ВКП(б) «О выселении кулачества из пределов области» от 10 марта 1931 г.

В нем говорится, что «райтройки выделяют и посылают в село своих уполномоченных из числа наиболее проверенных, партийно выдержанных коммунистов, предварительно основательно их проинструктировав». Такие идеологически правильные кандидатуры должны были способствовать безошибочному выполнению всех директив, спускаемых сверху, и установлению полного контроля центра за ходом спецопераций.

Мобилизованные лица передавались в распоряжение уполномоченных обкома для проведения инструктажа и проверки. После инструктажа все мобилизованные работники поступали в распоряжение рай-троек и распределялись ими по сельсоветам или отдельным селениям.

Прибыв на село, уполномоченный должен был «в течение двух дней еще раз на месте проверить все показатели намеченных к раскулачиванию и выселению кулаков, прощупать настроения». Все это должно было проводиться «секретно».

Только после этого уполномоченный имел право ознакомить секретаря партячейки с целью своего приезда, созвать закрытое бюро ячейки, закрытое собрание ячейки и уведомить председателя сельсовета и председателя райколхозсоюза. Затем, организовав охрану от побега кулаков, следовало проводить заседание группы бедноты, комсомольской ячейки, заседание сельсовета и правления колхоза. В тот же день решение о раскулачивании и выселении утверждалось на собрании колхозников, бедноты и середняцкого актива деревни. Это же собрание выделяло комиссию исполнения из партийцев, наиболее надежных колхозников, бедняков и актива, которая немедленно приступала к проведению принятого решения в жизнь.

Уполномоченному райтройки самому предстояло наблюдать, руководить и сопровождать раскулаченных до концентрационного пункта ОГПУ.

Отправляясь для работы на места операций, уполномоченные, как правило, снабжались «Памяткой уполномоченному тройки по раскулачиванию и выселению кулаков». Вот содержание одной из них.

В документе три развернутых пункта.

В первом пункте содержатся сведения касательно того, кто подлежал раскулачиванию. Согласно ему, «ликвидации и выселению со всей своей семьей подлежат в первую очередь мощные кулаки, бывшие помещики, полупомещики, наиболее махровые и активно противодействующие и срывающие мероприятия партии и правительства по социалистической реконструкции сельского хозяйства». Особо подчеркивалось, что следует учитывать признаки кулацких хозяйств 1928-1929 гг.

Выселению подлежали лишь только те кулацкие хозяйства, у которых имелись дома, «пролезшие в колхоз». Выселению и раскулачиванию не подлежали: семьи, где были красноармейцы, бывшие красногвардейцы, красные партизаны; особо осторожный подход должен был быть проявлен к учителям, агрономам, а также фабричным рабочим, проработавшим свыше пяти лет.

Далее детально определяется практическая работа уполномоченного.

По прибытии в сельсовет уполномоченный райтройки проводит в жизнь действия, описанные в постановлении Западного обкома ВКП(б) от 10 марта 1931 года.

Четко указано, что оставляется подвергнутой раскулачиванию семье. В том числе:

— продовольствие на 2 месяца при норме 16 кг муки на человека;

— самое необходимое имущество (белье, теплая одежда, обувь);

— средства производства (топоры, пилы, лопаты, плотничьи инструменты, хомут и шлея);

— денег не свыше 500 руб. на семью.

Особо подчеркивалось, что если условия соблюдены не будут, то кулак вместе со своей семьей будет возвращен обратно.

Важен тот момент, что при конфискации уполномоченным имущества раскулаченных было обязательно составление точной описи и оценки, по которым оно передавалось колхозу или сельсовету.

С 18 марта до конца кампании устанавливались следующие обязательные сроки донесения:

«19 марта к 10 часам утра уполномоченный сообщает, что он прибыл в сельсовет.

20 марта к 12 часам сообщает, что работа началась и какие моменты выявлены в результате проверки эксплоататорских признаков.

21 марта — кто еще не закончил работу — к 9 часам утра сообщает: как идет работа, каково настроение отдельных групп населения к раскулачиванию и выселению, когда закончится работа. Можно пользоваться телефоном. Разговор вести коротко условно — на языке заготовок. Указанные сроки для работы и раскулачивания, а также представления сведений в намеченные сроки обязательны как в военном деле. Вся подготовительная работа ведется с соблюдением строжайшей конспирации. Вся ответственность за успешность и правильность раскулачивания и выселения целиком возлагается на уполномоченного РИКа».

На каждую выселяемую семью заводилось личное дело, в котором содержались:

1) специальная анкета, подписанная главой семьи;

2) справка райфинотдела о размере налога и хозяйственном имущественном положении по состоянию на 1928/1929-1930/1931 годы;

3) постановление собрания о выселении, в котором должны быть точно указаны мотивы выселения: мощность хозяйства до революции и с 1928 по 1931 год, эксплуататорские признаки и именной состав семьи с указанием возраста;

4) время и мотивы лишения избирательных прав;

5) опись оставленного на руках имущества, продовольствия, одежды, денег и средств производства.

День раскулачивания и выселения устанавливался один на весь район, причем сроки всех оперативных мероприятий определялись по линии ОГПУ.

Заседания районной тройки, как и областной, сопровождалось составлением протокола. В большинстве своем протоколы состояли из рассмотренных характеризующих материалов на кулацкие хозяйства и решений, принятых на их счет.

Записи протокола выглядели следующим образом: «Слушали: Ходатайство уполномоченного по Болычевскому сельсовету тов. Си-някова о привлечении к выселению и раскулачиванию гр-на дер. Горки Козырева Михаила Михайловича, 36 лет, семья состоит: из жены, 3-х дочерей, 10,12 и 7 лет, проживающих с ним. Хозяйство: 1 лошадь, 1 корова, 1 овца, 1 боров. Все необходимые постройки. До 29 года имел маслобойку, во время обследования сан. комиссией ему было предложено оборудовать ее по санитарным условиям, делать это он не стал, а закрыл, во время работы маслобойки эксплоатировал крестьян, привозящих ему бить масло, т. е. обязывал привозить с собой дров, впрягать своих лошадей, своих-же лошадей не впрягал, индивидуально был обложен в 28-29 г.г.

Постановили: Выселить и раскулачить».

Были и более детальные инструкции для уполномоченных. Примером может служить документ, поступивший в адрес районов Вяземского округа от имени особоуполномоченного обкома ВКП(б) Шацкого и начальника оперсектора ОГПУ в Вязьме Киселева:

«1. Операцию по раскулачиванию... начать точно 20 марта, повторяем — ДВАДЦАТОГО МАРТА и закончить к концу дня 23 марта.

2. Подготовительную работу: рассмотрение и утверждение списков закончить утренним заседанием Райтройки — 18 марта.

3. Вечерним заседанием Райтройки — 18 марта тщательно проинструктировать Уполномоченных, вручить им копии списков, подлежащих выселению кулацких семейств... вечером 18 марта выслать на село для проведения практической работы.

4. Без всяких оговорок, в порядке боевого приказа, требуем представить нам точно 20 марта списки, утвержденные Райтройкой, намеченных для выселения кулацких семейств.

Райтройками, начиная с 22 часов 20 марта до 24 часов 25 марта, устанавливается следующий табель срочных донесений:

а/ в 23 часа — 19 марта телеграфно сообщить, что Уполномоченные на места прибыли;

б/ в 14 часов — 20 марта телеграфно донести, что работа началась и проходит нормально;

в/ в 14 часов — 21 марта, 22 и 23 — телеграфно доносить, как идет работа и сколько и из каких сельсоветов вышло обозов и партий выселяемых к пунктам концентрации;

г/ 24 — нарочным выслать списки высланных... а в 24 часа — телеграфно сообщить, что нарочные со сведениями выбыли;

д/ 25 марта — выслать обычным порядком, через фельдсвязь, материалы деятельности Районных троек с краткой докладной запиской об окончании выселения».

Что же касается порядка конфискации и распоряжения конфискованным имуществом, то эта работа должна была проходить при участии сельсовета, представителей колхозов, батрацко-бедняцких групп и батрачкомов. Как уже не раз отмечалось, обязательны были опись и оценка. Но вопросы возникали. И тогда 12 апреля 1931 г. Зап-облисполком направил всем районным исполнительным комитетам соответствующее письмо. В нем районам предлагалось:

«1. Как правило, все изъятое имущество кулацких хозяйств должно быть передано колхозам, с зачислением в неделимый капитал колхоза.

2. Постройки по соглашению с колхозами могут быть использованы под другие общественные нужды (совхоз, школы, библиотеки, избы-читальни и т. д.).

3. В связи с тем, что земельные площади кулацких хозяйств в основном передаются колхозам, чем возлагается дополнительное задание по весеннему севу, тяговая сила — лошади и весь сельскохозяйственный инвентарь без исключения передается только колхозам.

4. Хлебофураж: сено, хлеб, овес, семена, мясо, лен и т. д. передается на заготовительные пункты.

5. В тех случаях, когда за кулацкими хозяйствами числится недоимка финорганами по тем или иным видам платежей, вырученные суммы от реализации по указаниям в пункте 4 поступают на покрытие последней при недостатке этих сумм райисполкомам, в зависимости от хозяйственной политической обстановки и мощности колхоза, разрешается повернуть остающееся имущество на покрытие недоимочное™».

И все же, несмотря на всю детализацию предстоящей кампании, на практике сбоев было достаточно.

На практике основной трудностью районных троек стало то обстоятельство, что кулацкую семью нельзя было выселять, ее обязательно должны были вернуть, даже не приняв на сборный пункт погрузки, если с ней не было хотя бы одного трудоспособного члена семьи мужского пола. Многие кулацкие семьи смогли вовремя этим воспользоваться. Как? Мужчины заранее покидали свои деревни.

Об этом совершенно откровенно говорилось в очередном мартовском циркуляре полномочного представителя ОГПУ по Западной области № 88/СОУ: «Последние (трудоспособные мужчины. — Е. К.) уже разбежались или будут пытаться скрыться с началом операции по выселению». Поэтому ставилась задача «сейчас же учесть работоспособных членов /мужчин/ семей, подлежащих выселению, и принять все меры против возможного их бегства». Одним из наиболее действенных способов назывался предварительный арест потенциальных беглецов, с тем чтобы их «потом присоединить к семье». А чтобы заранее не спугнуть никого, то вся предварительная работа по точному выявлению и учету на селе кулацких семейств должна была проводиться «под видом налоговой, заготовительной работы, проверкой выполнения трудповинности и т. д.».

Но в реальной жизни нередко все было не так гладко.

Пример — работа Гжатской районной тройки. Протокол заседания от 15 марта 1931 г. Всего рассмотрены материалы на 41 семью. Из них отказано в выселении 16 семей по причине «отсутствия муж

чин». Процитируем одно из подобных решений: «Материал на кулацкое хозяйство Никольского сельсовета селен. Поповка Белова Федора Ефимовича. Индивидуально обложен за ростовщичество. Хоз-во 28/29 г. Пашни 14, лугу 0,80, посев 11,03, лошадей 1, коров 2, мелкий скот 1, доход от с.х. 850 рублей. Всего доходу 1261 р., налогу 266 руб. 29/30. Пашни 14, лугу 0,80, посева 10, лошадей 2, коров 2, мелкий скот 1, доход от с.х. 896 р. Всего доходу 1836 рублей, налогу 437 р. Семья[:] Белов Федор 70 л., Поповка, дочь Пелагея 40 л., Москва, сын Филипп 35 л., Москва, невестка Евзефа 42 г., Поповка, сын Александр 26 л., Москва, невестка Валерия 25 л. в Москве, внучка Мария 17 л. и внук Владимир 13 л., Поповка. Воздержаться за отсутствием мужчин».

Данная семья вовремя сориентировалась и нашла путь избежать раскулачивания — она «избавилась» от «лишних трудоспособных» мужчин, отправив их в Москву.

То же сделал и Федор Кузьмин, отослав в Москву двоих сыновей в возрасте 23 и 30 лет. Но у него не получилось. Он проживал в деревне Рытое с женой и еще пятью детьми-подростками. Хозяйство Кузьмина мало чем отличалось от Белова по своей мощности. Однако его раскулачили и выселили, поскольку возраст его был «вполне подходящий» — 51 год.

Еще шесть семей Гжатская райтройка оставила до выяснения дополнительных обстоятельств их положения. Таким образом, фактически половина представленных к выселению семей не была утверждена. При подобном отношении к делу поставленную задачу выполнить району и области было бы, конечно, довольно трудно.

Тем не менее областное руководство заранее подстраховалось. Эту «тайну» раскрывает в своем письме-отчете в марте 1931 г. на имя председателя облисполкома Ракитова особоуполномоченный Шацкий. 19 марта он пишет, что уже в течение суток, сев на дрезину, объехал лично Издешково, Сафоново, Ново-Дугино, Сычевку, Ржев, Темкино, Износки, Медынь и Бухарине По этому сектору для выселения было распределено 1880 хозяйств. А далее идет «тайна»: «Это из расчета 10 000 на область, из расчета же 7 000, о котором здесь, кроме меня никто не знает, нам нужно выселить 1274 из 17-ти районов, а имеем на сегодня 1346, так что эту цифру даже с некоторым отсевом, есть уверенность, что выполним во всякое время, за 1200 хозяйств я твердо уверен».

Из письма очевидно, что центральное задание для области было в 7000 кулацких хозяйств, а для подстраховки по районам было распределено на 3 тысячи больше — 10 тысяч хозяйств. Первая цифра

называется в меморандуме Ягоды в адрес ПП ОГПУ Западной области Лепину от 7 марта 1931 г. № 154: «С 15 по 30 марта необходимо вывезти из Западной области на Урал 7000, повторяю 7000 семейств кулаков 2-й категории»28.

Выполнение установок центра немного отодвинул меморандум от 11 марта 1931 г., в котором запрещалось начинать операцию до особых указаний Москвы. А 15 марта сроки исполнения были изменены на период с 25 марта по 9 апреля 1931 г. Но цифра в 7000 семей не изменялась.

Количество человек, подлежавших отправке на Урал с территории непосредственно Смоленщины, можно с высокой долей точности подсчитать по списку ОГПУ железнодорожных погрузочных пунктов для вывоза кулацких семей из Западной области. Они были готовы к 15 марта в полном соответствии с вышеназванными меморандумами и приказами ОГПУ. Всего по области было определено 66 сборных пунктов. Из них на Смоленщине — 18. Это были железнодорожные станции, в основном в райцентрах, и объединяли они, как правило, несколько близлежащих районов. Так, например, на сборный пункт в Ярцево должны были доставляться кулаки из Ярцевского, Батуринского, Пречистенского и Духовщинского районов; в Рудню везли не только кулаков своего района, но еще и Демидовского и Велижского, как не имевших своего железнодорожного сообщения. Общее количество кулаков и членов их семей составляло, в соответствии с указанным списком, 12 560 человек29.

В конце июня 1931 г. полномочный представитель ОГПУ Западной области Лепин отправил на имя заместителя председателя ОГПУ Ягоды письмо с просьбой разрешить увеличить утвержденную ранее квоту на выселение из области дополнительно к 7000 еще 2000 кулацких семей. Он ссылался на соответствующее решение обкома ВКП(б) и аргументировал просьбу цифрами о том, что успешная борьба с кулачеством дает резкий рост процента коллективизации — 6,9 % в июне 1930 г. и 41,7 % к июню 1931 года30. В июле областное руководство получило «добро» из Москвы на свою просьбу В письме Ягоды указывались предварительные и очень сжатые сроки — с 5 по 10 августа 1931 г., по одному эшелону ежедневно31.

28 Центральный архив ФСБ России (далее — ЦА ФСБ России). Ф. 2. Оп. 9. Пор. 549. Л. 30.

29 Там же. Л. 36-39.

30 Там же. Пор. 538. Л. 130.

31 Там же. Л. 131.

Были в нем и довольно существенные детали. Так, например, отдельно оговаривалось, что детей выселяемых кулаков в возрасте до 10 лет следовало оставлять в местах их проживания у родственников или знакомых, изъявивших желание их содержать. Добавлялся пункт о том, что на каждые пять кулацких семей следовало иметь одну-две лошади со сбруей, трехмесячный запас фуража и сельхозинвентарь (плуг, борона и т. д.)32. Все это подлежало отправке отдельными эшелонами. Однако, как это следует из меморандума Ягоды в Смоленск Лепину от 30 июля 1931 г. № 624, эти планы на дополнительное выселение были Москвой отменены33. Непосредственно для Смоленщины их реализация означала бы отправку на Урал еще 2855 человек34.

В целом в территориальных рамках Западной области, административным центром которой являлся г. Смоленск, за период с 1 января по 1 мая 1931 г. было вывезено 7308 семей.

В донесении заместителя председателя ОГПУ Г. Г. Ягоды на имя Сталина от 12 октября 1931 г. приведены итоговые данные по стране: «Выселение кулачества из районов сплошной коллективизации, производившееся с 20 марта по 25 апреля с. г. и с 10 мая по 18 сентября, закончено. За это время перевезено 162 962 семьи, из них: мужчин — 242 776, женщин - 223 834, детей - 320 731. В 1930 г. было перевезено всего 77 795 семей (371 645 чел.), из них мужчин — 123 807, женщин — ИЗ 653, детей — 134 185»35.

Почему в донесении Ягоды окончание высылки определено конкретной датой — 18 сентября 1931 г.? Это следует из приказа ОГПУ № 531/289 от 18 сентября того же года, который был подготовлен «в связи с прекращением массовых операций по выселению кулацких семей в отдельные районы Союза». Согласно этому документу, выселение из районов сплошной коллективизации разрешалось, но делать это можно было в индивидуальном порядке «небольшими группами». Выселению подлежали исключительно кулацкие элементы. Проведение мероприятий ограничивалось рядом условий. В числе обязательных условий указаны были следующие: в составе семьи должны быть трудоспособные мужчины; семья должна быть обеспечена «натурфондами по установленным нормам»; была необходима предварительная санкция органа ОГПУ.

32 ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 9. Пор. 538. Л. 131-132.

33 Там же. Л. 134.

34 Посчитано по списку железнодорожных погрузочных пунктов для вывоза указанного дополнительного контингента. Там же. Л. 135-139.

35 История сталинского ГУЛАГА... Т. 1. С. 115-116.

Категорически запрещалось выселять кулацкие семьи, в составе которых были командиры РККА, красноармейцы, рабочие, связанные с производством, а также бывшие красногвардейцы, красные партизаны и лица, имевшие заслуги перед революцией. Также не рекомендовалось высылать молодых членов семьи, занятых самостоятельным трудом или порвавших тесные связи с родными.

Органы ОГПУ на местах обязывались не допускать учет крестьянских хозяйств, ошибочно отнесенных к кулацким, участвовать в деятельности местных исполкомов по учету кулацких семей36. Тем самым приказ ОГПУ от 2 февраля 1930 г. № 44/21 «О ликвидации кулака как класса» был в некотором смысле отменен.

В одном из последних приказов ОГПУ 1931 г. (№ 768/414 от 19 декабря) утверждалась инструкция, которая уточняла категории кулацких хозяйств и их семей. Выделялись хозяйства, в которых были: трудоспособные мужчины-кулаки, «пролезшие в колхозы, совхозы и находящиеся вне их»; а также репрессированные трудоспособные главы и члены семей, находившиеся в местах заключения. Относительно семей кулаков следовало различать те, в которых не было работоспособных (в результате их репрессий), находившихся «в бегах» (работали на предприятиях, стройках и шахтах, осевшие в городах) или же по другим причинам (болезнь, смерть и т. д.). Кроме того, учитывались кулацкие семьи, полностью скрывшиеся с постоянного места жительства. Особо выделялись, независимо от трудоспособности, члены семей, в составе которых были военнослужащие РККА и флота, рабочие на производстве и граждане, имевшие революционные заслуги.

Тем самым это означало, что вопрос о ликвидации кулачества к тому времени еще не был окончательно снят с повестки дня. Еще строились планы на предстоящий год. Что и подтвердилось в практической работе соответствующих органов.

В апреле 1932 г. ОГПУ дало «ориентировочный расчет» на переселение кулацких хозяйств в течение текущего года. Всего по стране было учтено кулацких хозяйств с наличием в них трудоспособных глав семейств 85 775 (в Западной области — 2060), из них необходимо было выселить 38 650 хозяйств (по области — 1000). В протоколе комиссии ЦК ВКП(б) по спецпереселенцам, утвержденном политбюро 4 мая 1932 г., количество семей для выселения определялось

36 Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД... Т. 3. (1930-1934 гг.). Кн. 2. (1932-1934 гг.). С. 685.

цифрой в 38 30037. С территории Смоленщины выселение в Северный край планировалось провести в течение одного месяца — июня. Однако уже 16 мая 1932 г. все эти решения были отменены тем же политбюро, а ОГПУ было предложено «отдельные контрреволюционные злостные элементы в деревне изымать в порядке индивидуального ареста»38.

Смоленские архивные материалы свидетельствуют, что к концу 1932 г. деревня уже не оказывала какого-либо активного сопротивления процессу коллективизации. Колхозы повсеместно становились преобладающей формой сельскохозяйственного производства. Наиболее активная часть кулачества была выселена, другая раскулачена и оставлена для хозяйствования в границах своих территориальных округов.

* * *

К этому времени уже не приходится говорить и о каких-либо активных, а тем более массовых формах крестьянского сопротивления государственной политике в деревне. Подавление его силовыми структурами было также предсказуемо и неизбежно, как предсказуемо было на первом этапе и само крестьянское сопротивление.

Неприятие жесткой налоговой политики государства и начавшегося давления на крестьян с целью активизации процесса коллективизации вызвало серьезное сопротивление деревни уже в 1929 г. Самой радикальной его формой стали террористические акты против деревенского актива и должностных лиц. В целом за 1929 г. количество террористических актов увеличилось по стране в разы: с полутора тысяч до 9093 случаев. Половина всех зарегистрированных в 1929 г. терактов (4688) падала на 4 месяца (август-ноябрь) — на период наибольшей напряженности на селе.

Для усмирения деревни были использованы все средства: и судебные, и административные, и внесудебные. Главным инструментом подавления крестьянского возмущения стали органы ОГПУ.

В середине сентября руководством ОГПУ «были даны конкретные указания ряду ПП (полномочных представительств. — Е. К.) наиболее хлебных районов о выравнивании линии удара по кулаку, злостному держателю излишков, и спекулянтским элементам».

37 Политбюро и крестьянство: высылка, спецпоселение. 1930-1940: в 2-х кн. / Отв. ред. и составитель Т. В. Царевская-Дякина. М., 2004. Кн. 1. С. 537.

38 Там же. С. 543.

Тогда же на места ушло циркулярное письмо ОГПУ «О борьбе с деревенской контрреволюцией». В нем имевшие место массовые выступления в деревне определялись как «начавшиеся в значительном количестве с конца марта — начала апреля». Задача ставилась в первую очередь на предупреждение антисоветских выступлений в деревне через оперативную работу органов ОГПУ, а не на подавление уже происходивших. Дела по терактам предписывалось рассматривать только во внесудебном порядке.

Перелом наступил после 3 октября 1929 г., когда политбюро ЦК ВКП(б) направило в органы ОГПУ и Наркомюста директиву «Об усилении репрессий». В ней указанным ведомствам поручалось «принять решительные и быстрые меры репрессий, вплоть до расстрелов, против кулаков, организующих террористические нападения на совпартработников и другие контрреволюционные выступления». Такие дела предписывалось проводить, «как правило, через судебные органы», но «в отдельных случаях, когда требуется особая быстрота, карать через ГПУ». Буквально через день, 5 октября 1929 г., эту партийную установку продублировал по своей структуре Нар-комюст РСФСР. Дела, «когда действительно требуется немедленная реакция», разрешалось проводить через органы ОГПУ. Другими словами, внесудебное разбирательство выдвигалось на первое место.

Число арестов стремительно возрастает: к 24 октября 1929 г. ОГПУ насчитывает уже 17 904 арестованных, а к 31 декабря — 95 908 человек. И это еще до начала массовой коллективизации и ликвидации кулачества как класса, когда крестьянство выразило свое несогласие лишь с хозяйственными кампаниями в деревне.

Основной в репрессивной практике становится к этому времени ст. 58 УК РСФСР, в которой все перечисленные действия квалифицировались как контрреволюционные. В соответствии с этой статьей, введенной в судебную практику еще в феврале 1927 г., контрреволюционным признавалось «всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти... или к подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции».

Наиболее часто в практике судебных и внесудебных органов при подавлении крестьянского сопротивления государственной политике в деревне будут применяться части 8, 9 и 10 данной статьи.

Статья 58-8 гласила: «Совершение террористических актов, направленных против представителей Советской власти или деятелей

революционных рабочих и крестьянских организаций, и участие в выполнении таких актов, хотя бы и лицами, не принадлежащими к контрреволюционной организации», влекут за собой расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и лишением гражданства, при смягчающих обстоятельствах — лишение свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества.

Статья 58-9 за разрушение или повреждение с контрреволюционной целью «взрывом, поджогом или другими способами... общественных складов и иных сооружений или государственного или общественного имущества» определяла меру наказания — расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и лишением гражданства, а при смягчающих обстоятельствах — лишение свободы на срок не ниже трех лет, с конфискацией всего или части имущества.

Статья 58-10 — «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания» — предусматривала лишение свободы на срок не ниже шести месяцев.

Опираясь на эту статью Уголовного кодекса, один из смоленских губернских руководителей А. Шацкий уже при проведении сельскохозяйственных кампаний 1929 г. требовал наиболее решительного применения террора против сопротивляющихся крестьян. «Если сейчас не ударить по физическим и моральным убийцам, если нескольких не расстрелять, то они обнаглеют еще больше». Он ратовал за ускоренную процедуру наказания, без утверждения обвинительных актов политической комиссией республики, «с тем чтобы в течение 5 дней с момента совершения террористического акта выносить соответствующие решения. Если порядок утверждения обвинительных актов не будет изменен и кулаки не понесут немедленного наказания, вытекающего из 58 ст., то хлебозаготовительная кампания будет сорвана».

Следует признать, что в целом на протяжении почти всего 1929 г. репрессивные органы Смоленщины не последовали подобного рода призывам, и в течение года по линии ОГПУ было репрессировано 257 человека. Причем две трети из них — в ноябре и декабре, когда в деревне началось активное сопротивление массовой коллективизации.

Приложение 24

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Репрессировано в 1929 г. (257 чел.)

О О

g другие Ш расстрел

£3° ,й10

JS2L

117

I I

С самого начала 1930 г. государство начинает проводить жесткую политику по переводу сельского хозяйства на коллективные формы землепользования. Первая волна массовой коллективизации достигла своего пика в феврале 1930 г., когда в колхозы были объединены почти 8 миллионов хозяйств. Без силового давления со стороны центральных и местных властей такие темпы были невозможны. Поэтому именно с этого времени деревня стала оказывать наиболее активное сопротивление натиску государства. 1930 год признается большинством исследователей как год наивысшего проявления крестьянской активности масс, направленной против коллективизации и раскулачивания.

В отличие от периода 1928-1929 гг. в этот момент наиболее острой и самой опасной для власти формой крестьянского сопротивления государственной политике в деревне стали массовые крестьянские выступления.

В своем исследовании «Крестьянская война в СССР» итальянский историк Андреа Грациози приводит следующие цифры по 1930 году: всего в стране имели место 13 754 случая крестьянских выступлений (в десять раз больше, чем в 1929 г.). Причем почти половина из них пришлась на март — 6528, а в апреле данный показатель уже снизился до 1992. Более чем в 7380 случаях беспорядки были направ

лены против коллективизации; в 2339 — против арестов или высылки «антисоветских элементов»; в 1487 — против закрытия церквей. Крестьянские выступления в это время были, как считает Грациози, уже не стихийным выражением недовольства, а подготовленным и организованным протестом с выдвижением ряда требований: возвращение обобществленного и реквизированного имущества; возвращение имущества сосланных семей; роспуск комсомола, который они единодушно считали организацией шпионов и провокаторов; уважение религиозных чувств и обычаев; свободные выборы сельских советов; прекращение реквизиций; свобода торговли.

Пик крестьянского сопротивления государственной политике в деревне пришелся, как отмечалось ранее, на март-апрель 1930 г. Соответствующей была и реакция со стороны репрессивных органов. Как видно из диаграммы, в смоленской деревне половина репрессированных крестьян за весь 1930 год пришлась на те же месяцы — март и апрель.

Приложение 25

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Репрессировано в 1930 г. (2511 чел.)

900 800 700 -600 -500 400 300 -| 200 100 0

188

773

523

а другие ■ расстрел

'Я 2

136

108

117

15 о

20 „

КОЙ ......

И1

-о

ГОШ

авгус

:ентяб|

октябг.

q* VO

декабг.

В справке ОГПУ о противодействии кулачества политике коллективизации от 17 ноября 1930 г. утверждалось, что «резкое снижение антисоветских выступлений на селе в мае 1930 г.» свидетельствовало о том, что «удар по кулачеству был проведен в момент его наибольшей подготовленности к борьбе с Советской властью» и что это поз

волило лишить деревню «основных руководящих контрреволюционных кадров и контрреволюционного актива»39.

На Смоленщине из всех репрессированных за 1930 г. основная масса крестьян была приговорена тройками — 1906 человек. Далее шли областная коллегия ОГПУ — 456 человек и Особое совещание ОГПУ - ИЗ человек.

Концлагерь, исправительно-трудовые лагеря и высылка стали основными мерами наказания в этот период. Под расстрел попали пять процентов репрессированных.

Приложение 26

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Осуждено органами репрессии в 1930 г. (2511 чел.)

Беспощадная расправа с участниками массовых выступлений в 1930 г., лагеря для «первокатегорников», высылка раскулаченных по «второй категории» и разорение тех, кто попал в «третью категорию», устранили из деревни социально-активных крестьян и привели к сокращению масштабов крестьянских выступлений, качественному изменению их форм.

В целом по сравнению с 1930 г. произошло резкое сокращение массовых выступлений в деревне. Так, если за первые девять месяцев 1930 г. ОГПУ было зарегистрировано 13 264 таких выступления, то в 1931 г.-всего 1887.

39 Трагедия советской деревни... Т. 2. (Ноябрь 1929 - декабрь 1930 гг.). С. 709.

Есть этому и еще одно существенное объяснение. В мае 1931 г. в связи с ликвидацией кулачества в главных сельскохозяйственных районах страны была значительно ограничена компетенция троек. Они лишились права самостоятельного вынесения приговоров о применении высшей меры наказания. Такие приговоры подлежали теперь утверждению коллегией ОГПУ.

Это не замедлило сказаться и на масштабах репрессивной практики органов ОГПУ в 1931 г.

На Смоленщине начиная с мая динамика репрессий пошла резко на убыль, оставаясь фактически на минимальном уровне даже в осенний хлебозаготовительный период.

Приложение 27

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Репрессировано в 1931 г. (761 чел.)

Очередной 1932 год начался новым всплеском репрессий со стороны ОГПУ.

В значительной мере это было вызвано ростом крестьянского сопротивления в связи с обострившимися проблемами в колхозном строительстве: хлебозаготовительные трудности, голод, социальная напряженность на селе.

В целом по Западной области зимой 1932 г. резко возросло количество участников массовых выступлений крестьян. В сводке ОГПУ давалась следующая динамика: октябрь 1931 г. — 2 случая и 35 участников, ноябрь — 2 и 110, декабрь — не было, январь 1932 г. — 2 случая и 30 участников, февраль — 6 и 530, март — 2 и 200, всего 14 массовых выступлений крестьян с участием 905 человек.

К осени ситуация накалилась еще больше.

Но именно в это время власти от прямого насилия при проведении в жизнь политики на селе переходят к серии нормативных актов, которые должны были закрепить «успехи» прежней политики. Происходит смена образа «врага» — с «классового фронта» в плоскость противостояния государственности и социальной стихии. На фоне обеспечения заготовок издается постановление ЦИК и СНК СССР от

7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». Теперь считалось, что «общественная собственность является основой советского строя, она священна и неприкосновенна», все, кто на нее посягал, должны были считаться врагами народа, и с ними нужно было поступать соответственно. За кражу товаров на транспорте, за кражу колхозного и кооперативного имущества приговаривали к смертной казни, а в случае смягчающих обстоятельств — к 10 годам лишения свободы с конфискацией имущества.

16 сентября 1932 г. политбюро ЦК ВКП(б) утвердило «Инструкцию по проведению закона об охране общественной собственности».

8 ней уточнялось, что под действие закона от 7 августа 1932 г. подпадали хищения собственности: промышленной, совхозной, государственных торговых организаций, колхозной, кооперативной, грузов на железнодорожном и водном транспорте и местном автотранспорте.

«Расстрел, без послабления», следовало применять по делам об организациях и группировках, «организованно разрушающих государственную, общественную и кооперативную собственность путем поджогов, взрывов и массовой порчи имущества»40.

Та же мера должна была применяться в отношении «кулаков, бывших торговцев и иных социально чуждых элементов... изобличенных в хищениях имущества или растратах крупных денежных сумм».

В отношении кулаков, «как проникших в колхоз, так и находящихся вне колхоза, организующих или принимающих участие в хищениях колхозного имущества и хлеба, применяется высшая мера наказания без послабления».

За те же самые действия, но со стороны «трудящихся единоличников и колхозников» мера наказания предполагалась 10 лет лишения свободы. При отягчающих обстоятельствах и эти категории подпадали под высшую меру наказания.

Отсюда и рост репрессивной практики государства в деревне осенью 1932 г.

40 Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Архив Сталина... С. 322.

Приложение 28

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Репрессировано в 1932 г. (1326 чел.)

300 п

250 200 -| 150 -100 -50

241

□ другие ■ расстрел

197

174

151

132

iiilL

108

6 0

III

125

Й-

Реализация постановления от 7 августа 1932 г. в масштабах РСФСР вылилась в значительные цифры репрессированных. В докладной записке председателя Верховного суда СССР А. Н. Винокурова Президиуму ВЦИК «О работе судов РСФСР по охране социалистической собственности в соответствии с законом от 7 августа

1932 года» содержалась следующая статистика: с 7 августа 1932 г. по 1 января 1933 г. было расстреляно 1646 чел., приговорено к 10 годам лишения свободы 37 695 чел., за период с 1 января по 15 июля

1933 г., соответственно, 5808 и 114 796 чел. Всего же за это время было осуждено 135 571 чел.41 При этом кулаков чаще приговаривали к расстрелу — 32,7 % за первый период отчета и 27,9 % — за второй. Одинаково (по 7,5 % и 7,4 %) в процентном отношении получали сроки по 10 лет бедняки. А больше всего 10 лет лишения свободы получали колхозники — 29,3 % и 32,1 % соответственно за указанные А. Н. Винокуровым два отчетных периода.

В Западной области на 1 января 1933 г. было привлечено к судебной ответственности по этому закону 1246 человек, из которых 20 были осуждены к высшей мере наказания; за период с 1 января по 1 июня 1933 г. — 3304 человека, из них 133 были приговорены к расстрелу (4 %), 3097 (94 %) — к 10 годам лишения свободы, а 74 человека (2 %) — к «прочим мерам социальной защиты»42.

41 История сталинского ГУЛАГА... Т. 1. С. 140.

42 Там же. С. 143.

Ситуация на местах осложнялась и массовой миграцией населения из охваченных голодом регионов страны.

Для борьбы с этим явлением в конце января 1933 г. ОГПУ направило на места директиву № 50031 «О пресечении массового выезда крестьян». Пришла она и в Смоленск. Директива была связана с голодом на Украине, но события преподносились в ней как массовый выезд крестьян, организованный «остатками вскрытых нами эсеровских и петлюровских контрреволюционных организаций», что являлось «лучшим методом распространения контрреволюцией провокационных слухов против колхозов и соввласти».

Местным ПП ОГПУ предписывалось «немедленно арестовывать всех пробравшихся с Украины... подвергая их тщательной фильтрации. Все злостные контрреволюционные элементы заключать в концлагеря, остальных водворять в места их жительства, отказывающихся от возвращения направлять в кулацкие спецпоселки в Казахстан»43.

Во исполнение этой директивы в Западной области были задержаны только с 27 по 30 января 1933 г. 2373 человека, из них направлены к месту жительства — 410, привлечены к ответственности — 449, 1514 подверглись фильтрации44. За первую декаду февраля в области было задержано 2742 человека. Всего за это время, включая прошедших фильтрацию из задержанных ранее, было возвращено к месту постоянного жительства 3687 человек45. За первую декаду марта 1933 г. из Западной области было возвращено 4097 человек, а задержано 5115, из которых 432 были «отобраны для привлечения к ответственности»46.

Весной 1933 г. смоленская деревня продемонстрировала свои последние попытки слабого сопротивления. Оно вылилось в акты индивидуального террора, причем совершенно незначительного масштаба в сравнении с 1930 г.

Объектами террора в основном оставались представители советской власти. Так, 25 марта 1933 г. в деревне Липовка Утехинского сельсовета Рославльского района «на почве классовой мести» произошло покушение на убийство председателя колхоза имени Сталина Паро-баева. 26 марта 1933 г. вечером «на дороге в 4 километрах от города Рудни неизвестным лицом был произведен выстрел в проходившего

43 Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД... Т. 3. Кн. 2. (1932-1934). С. 262-263.

44 Там же. С. 265.

45 Там же. С. 275.

46 Там же. С. 346.

к себе в деревню секретаря ячейки ВКП(б) Василенко Ксенофонта, каковой оказался раненным в ногу». 7 апреля 1933 г. в Расскащин-ском сельсовете Сафоновского района «был избит уполномоченный рика Алексеев».

С лета 1933 г. государство начинает отказываться от прямых репрессий и насилия в отношении крестьянства. Это было связано с тем, что урожай оказался хорошим, поставки государству были выполнены. 5 сентября 1933 г. в своей речи перед председателями передовых сельских советов Западной области М. И. Калинин говорил, что «к 1 сентября сего года... мы собрали в три раза больше, чем в 1932 году». Процент коллективизации вновь начал расти. К концу 1933 г. две трети хозяйств области были коллективизированы, что фактически означало победу колхозного строя в Западной области и на Смоленщине в частности. Сопротивление власти уже не только не имело в деревне соответствующих социальных сил, но по большому счету и смысла.

В это время репрессии по линии ОГПУ пошли на убыль и к концу года на территории Смоленщины, по сути, прекратились.

Приложение 29

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Репрессировано в 1933 г. (907 чел.)

180 п 160 140 120 -\ 100

80 -I

60 \

20 0

1.68

153

135

си

146

ill

о 9 з

D другие ш расстрел

В немалой степени этому способствовала и особая Инструкция ЦК ВКП(б) и СНК СССР всем партийно-советским работникам и всем органам ОГПУ, суда и прокуратуры от 8 мая 1933 года47. Она была не только секретной, но и не подлежала печати. Вначале в ней давалось объяснение жесткой политики государства по отношению к кулаку:

47 «Инструкция всем партийно-советским работникам и всем органам ОГПУ, Суда и Прокуратуры» от 8 мая 1933 года за подписями Председате-88

«Отчаянное сопротивление кулачества колхозному движению трудящихся крестьян, развернувшееся еще в конце 1929 г. и принявшее форму поджогов и террористических актов против колхозных деятелей, создало необходимость применения советской властью массовых арестов и острых форм репрессий...». Они продолжались в течение трех лет. В итоге эти «три года борьбы привели к разгрому сил наших классовых врагов в деревне», а «колхозное движение укрепилось прочно», и «полная победа колхозного строя в деревне обеспечена».

В такой ситуации уже не требовалось массовых репрессий в деревне. Однако на местах такая практика все еще оставалась обычным делом. Особенно в части производства арестов. В документе констатировалось, что арестовывают председатели колхозов и члены правлений колхозов, председатели сельсоветов и секретари ячеек, районные и краевые уполномоченные... — все, кому только не лень и кто не имеет никакого права арестовывать. «Не удивительно, — заключалось в инструкции, — что при таком разгуле практики арестов органы, имеющие право ареста, в том числе и органы ОГПУ, и особенно милиция теряют чувство меры и зачастую производят аресты без всякого основания, действуя по правилу: "сначала арестовать, а потом разобраться"».

Подобного рода практика категорически запрещалась, производство арестов разрешалось только органам прокуратуры, ОГПУ или начальникам милиции. Следователи могли производить аресты только с предварительной санкции прокурора. Аресты, производимые начальниками милиции, должны были подтверждаться или отменяться районными уполномоченными ОГПУ или прокуратурой по принадлежности не позднее 48 часов после ареста.

Заключение под стражу до суда могло быть применено только к лицам, обвиняемым по делам о контрреволюции, террористических актах, вредительстве, бандитизме и т. д. Кроме того, органы ОГПУ могли производить аресты без предварительного согласия прокуратуры по делам, связанным с политическим бандитизмом, террористическими актами, взрывами, поджогами.

Однако эти новые методы работы никак не означали изменения общей политики по отношению к кулачеству: «...классовая борьба в деревне будет неизбежно обостряться... Поэтому не может быть и речи об ослаблении нашей борьбы с классовым врагом».

25 мая 1933 г. Президиум ЦКК ВКП(б) и Коллегия наркомата РКИ СССР в развитие директивы от 8 мая направили на места пись-

ля СНК СССР В. Молотова и Секретаря ЦК ВКП(б) И. Сталина. Цит. по: «Смоленский архив». Д. 231. Л. 121-121 об.

мо. В нем КК-РКИ предписывалось периодически проверять правильность содержания под стражей граждан, арестованных органами милиции, следствия и ОГПУ, «в первую очередь принимая необходимые меры к освобождению через соответствующие органы неправильно задержанных и привлекая членов партии, виновных в необоснованных арестах, к партийной или судебной ответственности»48.

При этом классовый подход оставался определяющим. При проведении хозполиткампаний судебные органы должны были применять лишение свободы «только в отношении кулаков и организаторов саботажа и хищений, избегая, как правило, применения лишения свободы к середнякам и колхозникам, заменяя его другими мерами социальной защиты (штраф, конфискация имущества, принудительные работы, общественное порицание, условное осуждение)».

* * *

В целом органы ОГПУ возложенную на них функцию подавления крестьянского сопротивления государственной политике в деревне выполнили в полном объеме. За 1929-1933 гг. всего на Смоленщине было репрессировано 5762 человека.

Меры наказания существенно ранжировались по количеству осужденных. Треть репрессированных (33 %) были направлены в исправительно-трудовые лагеря, каждый четвертый (27 %) — в концентрационные лагеря, 21 % — в ссылку. Высшая мера «социальной защиты» — расстрел — была вынесена в отношении 172 человек, что составило 3 % от общего числа репрессированных органами ОГПУ.

Приложение 30

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Репрессировано за 1929-1933 гг. (5762 чел.)

«Смоленский архив». Д. 178. Л. 136.

Большая часть крестьянства была репрессирована по части 10 (антисоветская агитация) и части 11 (участие в контрреволюционной организации) статьи 58 Уголовного кодекса Российской Федерации — 52 % и 26 % соответственно.

Главным орудием возмездия для смоленского крестьянства стали внесудебные органы репрессии — тройки. За 1929-1933 гг. ими было осуждено 4105 человек (71 % от общего числа). Далее шли коллегия ОГПУ — 1065 человек (19 %) и Особое совещание — 523 человека (9%).

Приложение 31

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Осуждено органами репрессии за 1929-1933 гг. (5762 чел.)

Таким образом, главная роль в подавлении крестьянского сопротивления в указанный период была отведена практике внесудебной репрессии. Не встали на сторону крестьянства в это время ни суд, ни прокуратура.

2.4. НКВД

В резолюции XVII съезда ВКП(б) (январь-февраль 1934 года) «О партийном и советском строительстве» говорилось о необходимости усиления личной ответственности руководителей советских и хозяйственных органов. В этих целях предлагалось «ликвидировать коллегии в наркоматах с оставлением во главе наркомата наркома и не более двух заместителей». Это решение также относилось и к ОГПУ, поскольку и в нем существовала коллегия.

На заседании политбюро ЦК ВКП(б) 20 февраля 1934 г. Сталин внес вопрос об организации союзного Наркомата внутренних дел с включением в него реорганизованного ОГПУ. Была создана специальная комиссия по подготовке этого вопроса. Работа затянулась до середины лета. В итоге 10 июля 1934 г. политбюро ЦК ВКП(б) принимает решение об образовании НКВД и Особого совещания при нем. В тот же день эти решения были оформлены Центральным исполнительным комитетом. Наркомом внутренних дел стал Г. Г. Ягода. Положение об Особом отделе будет принято только 5 ноября 1934 г. совместным постановлением ЦИК и СНК СССР. Положение о самом НКВД СССР не будет окончательно утверждено ни в 1934 г., ни в последующие годы. Однако структурные подразделения НКВД имели свои положения, утвержденные приказом наркома.

С образованием НКВД закончились внесудебные полномочия коллегии ОГПУ. Теперь большинство дел, расследованных НКВД, должно было передаваться на созданные в июле 1934 г. специальные коллегии областных, краевых и республиканских судов. Таким образом, внесудебные полномочия НКВД при его образовании были существенно меньше, чем у ОГПУ.

Упразднялись тройки. Теперь расследуемые дела о государственных преступлениях должны были направляться по подсудности в соответствующего уровня суды, дела об измене родине, шпионаже, терроре, взрывах, поджогах и иных видах диверсий подлежали рассмотрению Военной коллегией Верховного суда СССР и военными трибуналами округов по подсудности.

10 июля 1934 г. было принято постановление ЦИК и СНК СССР «О работе судов и прокуратуры», во исполнение которого при Верховных республиканских, краевых и областных судах, а также при главных судах автономных республик были созданы специальные коллегии (спецколлегии) для рассмотрения уголовных дел о государственных преступлениях49. К государственным, в первую очередь, относились «контрреволюционные преступления», предусмотренные статьей 58 УК РСФСР и соответствующими статьями уголовных кодексов союзных республик. Следственные дела по данным категориям преступлений обычно фигурировали в документах суда и прокуратуры под названием специальных дел (спецдел).

49 Хлевнюк О. В. Политбюро: Механизмы политической власти в 1930-е гг. М., 1996. С. 109-110.

Состав суда включал трех членов специальной коллегии с председательствующим во главе. Народные заседатели в рассмотрении судебно-следственных дел о контрреволюционных преступлениях участия не принимали. В этом было главное и наиболее существенное отличие специальных коллегий от народных судов, в которые направлялась основная часть следственных дел по уголовным преступлениям. При вынесении специальными коллегиями приговоров о высшей мере наказания судебно-следственные дела обязательно направлялись в верховные суды союзных республик для принятия окончательного решения независимо от того, был ли приговор обжалован или нет.

28 октября 1934 г. политбюро ЦК ВКП(б) утвердило положение об Особом совещании при НКВД. За ним закреплялись следующие меры наказания: ссылка на срок до 5 лет с запрещением или без на проживание в крупных городах страны, заключение в исправительно-трудовой лагерь на срок до пяти лет.

Директивное письмо Верховного суда СССР от 7 марта 1935 г. в случаях явной «социальной опасности обвиняемого», но при отсутствии достаточных доказательств для вынесения обвинительного приговора позволяло выносить частные определения о передаче следственных дел на рассмотрение Особого совещания при НКВД СССР50. В январе 1936 г. эта директива была отменена.

Специальные коллегии областных и иных вышестоящих судов просуществовали около четырех лет и были упразднены после принятия в августе 1938 г. закона о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик. Прежние функции спецколлегий были переданы судебным коллегиям по уголовным делам, в состав которых помимо члена суда входили два народных заседателя.

В документах, определявших деятельность специальных коллегий, оговаривалось, что определенная часть контрреволюционных преступлений была подсудна другим судебным инстанциям. Преступления «об измене родине, шпионаже, терроре, взрывах, поджогах и иных видах диверсий», квалифицировавшиеся по ст. 58-6, 8 и 9 УК РСФСР и совершенные «кем бы то ни было», были подсудны Военной коллегии Верховного суда СССР и военным трибуналам округов.

На военные трибуналы округов также возлагалась функция управления разветвленной сетью нижестоящих трибуналов различных

50 История Сталинского Гулага... Т. 1. С. 226-227.

воинских формирований. В этих судебных инстанциях кроме того рассматривались дела обо всех контрреволюционных преступлениях, виновниками которых являлись военнослужащие и определенные категории сотрудников НКВД СССР — работники милиции, исправительно-трудовых учреждений и т. д.

В том случае, если контрреволюционные преступления были совершены на водном или железнодорожном транспорте, их рассмотрением занимались Водная и Транспортная коллегии Верховного суда СССР, линейные железнодорожные и водные суды.

Линейным железнодорожным судам были подсудны все следственные дела о контрреволюционных преступлениях, связанных с работой железнодорожного транспорта независимо от того, кем они были совершены — работниками железной дороги или прочими гражданами. Рассмотрение подобных дел в линейных судах так же, как и в специальных коллегиях, проходило без участия народных заседателей. Уголовные дела о контрреволюционных преступлениях разбирались так называемыми специальными составами (спецсоставами) линейных судов в количестве трех человек. После принятия закона о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик уголовные дела о контрреволюционных преступлениях стали рассматриваться в линейных судах при участии народных заседателей.

Деятельность железнодорожных судов имела ряд специфических особенностей и в буквальном смысле носила линейный характер. Территория подсудности совершенных преступлений распространялась на всю протяженность железной дороги независимо от административных границ.

Другая характерная особенность заключалась в том, что значительная часть судебных разбирательств проходила не в помещениях линейных судов, обычно располагавшихся при управлениях железных дорог, а на месте или вблизи места совершения преступления. Сотрудники линейного суда, входившие в состав выездной сессии, обычно приезжали на место слушания дела за несколько часов до начала процесса.

Приказом НКВД СССР № 00192 от 25 мая 1935 г. в союзных республиках, краях и областях были организованы внесудебные тройки, по сути являвшиеся местными ответвлениями Особого совещания и обладавшие примерно теми же полномочиями.

Репрессированная российская провинция Смоленщина 1917-1953

пятница, 28 октября 2011 г.

Репрессированная российская провинция Смоленщина 1917-1953 2/5

Комментариев нет:

Отправить комментарий

пятница, 28 октября 2011 г.

Репрессированная российская провинция Смоленщина 1917-1953 2/5

Комментариев нет:

Отправить комментарий

пятница, 28 октября 2011 г.