Репрессированная российская провинция Смоленщина 1917-1953

Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации

Государственный архив Российской Федерации

Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина» Издательство

«Российская политическая энциклопедия»

Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «Мемориал»

Институт научной информации по общественным наукам РАН

Редакционный совет серии:

Й. Баберовски (Jorg Baberowski),

Л. Виола (Lynn Viola),

А. Грациози (Andrea Graziosi),

A. А. Дроздов,

Э. Каррер д'Анкосс (Helene Carrere d'Encausse),

B. П. Лукин,

C. В. Мироненко, Ю. С. Пивоваров, А. Б. Рогинский,

Р. Сервис (Robert Service),

Л. Самуэльсон (Lennart Samuelson),

А. К. Сорокин,

Ш. Фицпатрик (Sheila Fitzpatrick), О. В. Хлевнюк

ЕВГЕНИЙ КОДИН

Репрессированная

РОССИЙСКАЯ ПРОВИНЦИЯ.

Смоленщина.

1317-1353 гг.

РОССПЭН

Москва 2011

https://docs.google.com/file/d/0B96SnjoTQuH_UU10a2dudWxVNE0/edit?usp=sharing

УДК 94(47+57) ББК 63.3(2) К55

Издание подготовлено в рамках тематического плана НИР по заданию Рособразования (Министерства образования и науки РФ) «Исследование региональных особенностей репрессивной политики государства в первой половине XX века»,

2007-2011 гг.

Ко дин Е. В.

К55 Репрессированная российская провинция. Смоленщина. 1917-1953 гг. / Е. В. Кодин. — М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН) : Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина», 2011. — 270 с. — (История сталинизма).

ISBN 978-5-8243-1544-8

https://picasaweb.google.com/sovderglazamivchk/Smolensk

В книге на примере Смоленщины показана репрессивная практика советского государства по отношению к собственным гражданам в период с 1917 по 1953 гг. В основу работы положены материалы «Смоленского мартиролога» и созданной параллельно с ним электронной базы жертв политических репрессий Смоленской области. Деятельность местных репрессивных органов (ревтрибунала, ЧК, О ГПУ, НКВД) представлена на фоне общероссийской практики государственного террора. Деятельность регионального УНКВД в годы Большого террора показана в увязке с органами суда и прокуратуры.

Большое внимание в работе уделено основным репрессивным кампаниям 1930-х гг.: ликвидации кулачества и подавлению его сопротивления в деревне в период коллективизации; показательным судебным процессам в регионе в 1937-1938 гг. и репрессиям по национальному признаку на Смоленщине. Особенность данного исследования — иллюстрация архивных и документальных материалов диаграммами или таблицами, составленными на основе мартиролога, которые далеко не всегда подтверждают устоявшиеся в исторической науке оценки размаха и практики политических репрессий в советской России. Данные по 1940-1950-м гг. в работе представлены минимально, поскольку каких-либо существенных особенностей репрессивной практики на Смоленщине с общероссийскими процессами в эти годы не выявлено.

УДК 94(47+57) ББК 63.3(2)

ISBN 978-5-8243-1544-8

©Кодин Е. В., 2011 © Российская политическая энциклопедия, 2011

ПРЕДИСЛОВИЕ

Юридическое толкование понятия «политические репрессии» впервые дал закон Российской Федерации от 18 октября 1991 г. «О реабилитации жертв политических репрессий». Статья первая закона определила политическими репрессиями «различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические лечебные учреждения, выдворения из страны и лишения гражданства, выселения групп населения из мест проживания, направления в ссылку, высылку и на спецпоселение, привлечения к принудительному труду в условиях ограничения свободы, а также иное лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам, осуществлявшееся по решениям судов и других органов, наделявшихся судебными функциями, либо в административном порядке органами исполнительной власти и должностными лицами».

Историческая наука исследует данную проблему уже не одно десятилетие. Список литературы по репрессиям, особенно эпохи сталинизма, бесконечен и ежегодно расширяется сотнями новых исследований и сборниками архивных документов, ранее имевших гриф секретности.

Одновременно с научными исследованиями по инициативе общества «Мемориал» в центре и в регионах стали готовиться Книги памяти жертв политических репрессий, а вместе с ними и соответствующие электронные базы данных. Смоленщина — один из таких регионов.

В 2001 г. в смоленском издательстве «Смядынь» вышла книга, название которой дала известная поэма А. Т. Твардовского «По праву памяти». То был первый том большого проекта по созданию доступной для всех базы данных жертв политических репрессий Смоленской области. Задумал проект и посвятил ему значительную часть своей жизни А. А. Забелин1. В книгу вошли имена 8150 жителей Смо

1 По праву памяти. Книга памяти жертв незаконных политических репрессий: Т. 1. Смоленский мартиролог: А-Я / Составитель А. Забелин. Смоленск, 2001.

ленщины, расстрелянных за период с 1917 по 1953 гг. Завершить издание последующих томов мартиролога составитель, увы, не успел.

Начатую им титаническую работу продолжил Смоленский государственный университет совместно с архивом УФСБ по Смоленской области. В течение шести лет была проведена большая работа по созданию и уточнению общей базы данных «Смоленского мартиролога». Всего при финансовой поддержке областной администрации и Мемориального комплекса «Катынь» было издано семь томов. Из них две книги первого тома (буквы А-Я) — это так называемые рас-стрельные списки. Еще шесть томов — со списками репрессированных по другим статьям обвинений2.

«Смоленский мартиролог» — это документальное подтверждение и горькое свидетельство политических репрессий и террора государства по отношению к своим гражданам на уровне одного российского региона. Каким он был — политический террор на Смоленщине—в период с 1917 по 1953 гг.? Каковы его масштабы и формы проявления на разных исторических этапах? Кто вершил репрессивное «правосудие» и по какому праву? Кто и почему становился жертвами репрессий по социальному, классовому, идеологическому, национальному и другим признакам?

На эти и другие вопросы Вы, уважаемый читатель, найдете ответы в предлагаемом Вашему вниманию исследовании. Насколько объективны и обоснованны наши выводы и заключения — судить также Вам.

* * *

Подготовка данной работы стала возможной благодаря постоянной финансовой поддержке со стороны Российского гуманитарного научного фонда, Федерального агентства по образованию, Администрации Смоленской области, Мемориального комплекса «Катынь».

Автор выражает глубокую признательность сотрудникам архива УФСБ по Смоленской области за многолетнюю, кропотливую работу по формированию и уточнению картотеки репрессированных на основе хранящихся в архиве соответствующих уголовно-следственных дел.

2 Книга памяти жертв политических репрессий. Смоленский мартиролог: Т. 1. Кн. 1: А-К, Кн. 2: Л-Я / Под ред. Е. В. Кодина. Смоленск, 2006; Т. 2: А-Г. Смоленск, 2003; Т. 3: Д-К. Смоленск, 2004; Т. 4; Л-О. Смоленск, 2004; Т. 5: П-С. Смоленск, 2005; Т. 6: Т-Я. Смоленск, 2007; Т. 7: А-Я (доп.). Смоленск, 2008.

Значительную помощь по подготовке материалов справочного характера оказали работники Государственного архива новейшей истории и Государственного архива Смоленской области.

Отдельные слова благодарности моим коллегам-историкам, предоставившим право использовать результаты своих исследований по отдельным аспектам проблемы: доктору исторических наук, профессору Е. А. Сикорскому, кандидатам исторических наук О. В. Кобец, Б. В. Макееву, П. П. Федоренко, Р. В. Шамшину.

Основная работа по формированию электронной базы данных, ее соответствующей обработке, а также подготовке всех книг «Смоленского мартиролога» и настоящей монографии к изданию была проведена сотрудниками отдела информатизации СмолГУ (Т. К. Комиссарова, Е. А. Ляхимец, Л. М. Павленкова). Мои слова глубокой благодарности им и нашему постоянному редактору Л. В. Бушуевой.

Е. В. Кодин, доктор исторических наук, профессор

Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Репрессированная российская провинция, 1917-1953 гг.», проект № 05-01-01463а.

Глава 1

ЭЛЕКТРОННАЯ БАЗА ДАННЫХ ЖЕРТВ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ СМОЛЕНСКОЙ ОБЛАСТИ КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК

Электронная база данных жертв политических репрессий Смоленской области формировалась на основе картотеки репрессированных по материалам уголовных дел, хранящихся в архиве местного управления Федеральной службы безопасности. Основная работа была проделана работниками архива в 1990-е гг. как результат принятого в 1991 г. закона о реабилитации жертв политических репрессий. Уточнения и дополнения вносились в картотеку на протяжении всех лет работы над проектом.

На основе данных архивно-следственных дел по всем персоналиям заполнялась карточка репрессированного.

Приложение 1

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Карточка репрессированного

K^pioH'K.i |>и1[чч с/ронянных

шшшшшшшшшшт,

АБОЛИН АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ

1909

Холм-Жирковский р-н д.Булычеео

к-з -Победа" Издвиковского р-на

УГБ УНКВД Смоленской области

тюрьма г. Вязьмы

24.01.1938 г. НКВД и прокурора СССР по ст. 58-7,10,11

расстрел

10.02.38

реабил. 23.10.1958 г. Военная коллегия ВС СССР

Ш^тюхЫ: коняге t пшт* теШЩ-ш^Шыт I

Список

Все 16 поисковых полей карточки дают возможность классифицировать содержащуюся в базе данных информацию о каждом конкретном человеке по месту рождения, жительства и работы, полу, возрасту, национальности, партийности, кем и когда был арестован и осужден, по какой статье, когда и на какой срок. Обязательным условием является факт реабилитации человека с указанием конкретного архивно-следственного дела, из которого родственники могут получить более детальную информацию по имевшей место репрессии.

В настоящее время в общей электронной базе «Смоленского мартиролога» 32111 персоналий, из них репрессированы в территориальных границах Смоленщины за исследуемый нами период (1917-1953 гг.) — 26 873 человека: приговоренных к расстрелу — 7532 человека (28 %), к другим мерам наказания — 19 341 человек (72 %). Такой массив персоналий, переведенный в соответствующую электронную базу данных, позволяет исследователю обращаться к нему уже как к самостоятельному историческому источнику, дополняющему и уточняющему общие данные по политическим репрессиям в нашей стране в изучаемый период, показывающему общее и особенное в этом процессе на примере отдельного региона — Смоленщины.

Однако, работая с таким информационным источником, следует иметь в виду и некоторые его особенности.

Во-первых, база данных жертв политических репрессий, какой бы полной она ни была, на сегодня все же не может считаться окончательно сформированным и завершенным историческим источником. Процесс реабилитации продолжается. База, хотя и не существенно, но постоянно пополняется. Так, например, только за годы работы над проектом (2002-2008 гг.) в нее по фактам реабилитации было добавлено 1030 персоналий.

Конечно, такие количественные изменения не могут привести к каким-либо принципиальным корректировкам в понимании процесса политических репрессий в регионе. Выявленные тенденции явно останутся неизменными. Однако в ситуации постоянного пополнения базы данных за общими статистическими цифрами могут быть «потеряны» трагические судьбы отдельных людей, которых как бы уже во второй раз «не принимают в расчет» или «списывают со счета»: вначале это сделал политический режим, а теперь и историческая память. И оправдание этому даже объективными причинами самого исследования, когда на определенном этапе уже следует остановиться и начать обработку полученной базы данных, не учитывая единичных дополнений в будущем, не будет приемлемым аргументом для родственников не учтенных в мартирологе. В этом заключается

особая морально-этическая сторона несовершенства базы данных как исторического источника.

Во-вторых, методологически неотработанными остаются на сегодня и сложные вопросы, связанные с постоянными территориальными преобразованиями в стране.

Так, например, в архиве УФСБ по Смоленской области хранятся дела на тех, кто был подвергнут репрессии в Смоленске, но проживал в территориальных границах бывшей Западной области (1929-1937 гг.) с административным центром в Смоленске в районах нынешних соседних областей — Брянской, Калужской, Тверской, Псковской, Могилевской и других. С одной стороны, для того чтобы картина механизма репрессий была максимально полной, показывающей, что реально происходило в Смоленске, особенно в годы Большого террора, мы не должны вычленять «несмолян» из общей базы данных при статистической ее обработке. Но, с другой стороны, такой подход даст изначальное увеличение количества жертв политических репрессий на Смоленщине за счет ныне «несмоленских» территорий. И эта цифра будет существенной.

Сегодня в Смоленской области 25 районов. Все они входили в состав губернии и ранее. В территориальных же границах бывшей Западной области количество районов доходило до 125 с общей численностью населения в 6,5 миллионов человек. Из них к Смоленщине почти всегда относились лишь Вельский уезд нынешней Тверской области и Юхновский уезд Калужской области. Все остальные территории, если исследовать только Смоленщину, из базы данных следует исключить. В таком случае из числа проживавших в границах непосредственно Смоленской губернии и Смоленской области за период с 1917 по 1953 гг. было репрессировано 26 873 человека. Всего же, как отмечалось ранее, в «Смоленском мартирологе» 32 111 человек. Разница, как видим, весьма существенная.

Следует иметь в виду, что в базу данных «Смоленского мартиролога» были включены и многие смоляне, которые родились на Смоленщине, но были репрессированы в других территориях. Это касается тех персоналий, уголовные дела по которым были переданы в архив УФСБ по Смоленской области с уже состоявшимися решениями по их реабилитации. Больше всего таких дел приходится на репрессии по трагичным результатам финской кампании и на период Великой Отечественной войны {3193 человека за 1940-1945 гг.). Очевидно, что включение данных об этих людях в анализ как пострадавших от политических репрессий непосредственно на Смоленщине никак не способствовало бы формированию реально имевшей место картины политического террора в регионе.

В-третьих, требуют своей дополнительной методологической отработки и вопросы, связанные с определенными записями в уголовных делах в разделе «мера наказания». В этом поле вариаций столь много, что для удобства характеристики мы объединим интересующие нас формулировки в несколько укрупненных групп.

В первую войдут те персоналии базы данных, кто уже на этапе предварительного разбирательства дела были оправданы и освобождены, и дела по арестованным были прекращены самим следствием. Решения звучат следующим образом: «оправдан», «дело прекращено, освобожден», «обвинение не предъявлялось», «дело прекращено за нецелесообразностью обвинения», «дело прекращено за недостатком обвинения», «дело прекращено за недоказанностью обвинения», «дело прекращено за отсутствием состава преступления», «дело прекращено без указания юридических оснований к тому», «дело прекращено, в наказание зачтен срок предварительного заключения», «дело прекращено, решения нет». Такого рода записей в базе данных содержится на 479 человек.

Вторую группу составят те арестованные, дела по которым были прекращены с мотивацией социальной направленности: «дело прекращено за несовершеннолетием», «дело прекращено по возрастным соображениям», «дело прекращено в связи с преклонным возрастом», «дело прекращено в связи с преклонным возрастом и неграмотностью подозреваемого», «дело прекращено, имеет 11 детей на иждивении». Таковых в базе данных 50 человек.

В третью группу войдут те, кому были предъявлены конкретные обвинения за совершенные преступления, но они были освобождены по амнистии. В основном такого рода дела относятся к самым первым годам советской власти: амнистии от 6 ноября 1918 г., 25 апреля 1919 г., 7 ноября 1920 г., 4 ноября 1921 г. Всего освобожденных по амнистии в базе данных 124 человека.

В четвертую группу можно объединить все оставшиеся из вычлененных нами и не так часто встречающиеся записи в разделе меры наказания. Так, например, с формулировкой «дело прекращено в связи со смертью обвиняемого» в базе данных 120 человек; «дело прекращено, направлен в психиатрическую больницу» — 9 человек; «дело прекращено, бежал из-под стражи» или «из-под ареста бежал, объявлен в розыск» — 4 человека. Всего в этой группе 178 репрессированных.

Итого в четырех условных группах 831 человек.

Проблема здесь состоит в том, какой ответ мы выберем на вопрос: рассматривать указанные персоналии как жертвы политических репрессий или для этого нет должных оснований? С одной стороны, эти

люди были арестованы, им в большинстве своем были предъявлены обвинения, они какое-то время находились под следствием, а кто-то и под арестом. А с другой стороны, они были сразу же оправданы самим репрессивным органом, дела по ним были прекращены, и потому они не попадают под приведенную в предисловии статью закона о реабилитации жертв политических репрессий, кроме тех, кто был насильственно направлен на лечение в психиатрическую больницу. В то же время в каждом из этих уголовных дел есть официальное решение о реабилитации, дающее право самой жертве политического режима или родственникам на получение соответствующей государственной компенсации за причиненное насилие.

Поскольку последнее обстоятельство свидетельствует о признании государственными органами власти своей вины за ранее причиненный вред личности, то мы не в праве исключить 831 указанного человека из общей статистической базы мартиролога, хотя здесь и очевидна несоразмерность оснований для признания человека жертвой политических репрессий: освобожден за отсутствием состава преступления, или, к примеру, 10 лет исправительно-трудовых лагерей, или расстрел.

Четвертым обстоятельством, которое следует принимать во внимание при работе с базой данных, является отсутствие во многих архивно-следственных делах информации об исполнении приговора с мерой наказания «расстрел» (не указано в делах 249репрессированных). Всего в базе данных за 1917-1953 гг. приговоренных к расстрелу 7532 человека. Из них конкретные даты исполнения приговора указаны у 7283 человек. Оснований считать, что и остальные были расстреляны, архивно-следственные дела не дают. Скорее, наоборот — дают основания полагать обратное.

В основном это относится к периоду Великой Отечественной войны. Военнослужащего приговаривали к расстрелу, но приговор не исполнялся, а осужденный направлялся на передовую. В других случаях расстрел заменялся на 10 лет ИТЛ и иными мерами наказания. Пять человек были приговорены к высшей мере наказания заочно. Но далее по делам архива их судьбы проследить невозможно. При таких обстоятельствах фактически установленной цифрой расстрелянных по материалам уголовных дел следовало бы считать 7283 человека. Однако в нашем анализе мы будем принимать в расчет и тех, у кого нет указания о приведении приговора в исполнение, т. е. 7532 человека.

Пятой особенностью базы данных является наличие некоторого дублирования персоналий, не в части прямого повтора одних и тех же записей, а повторных репрессий одних и тех же граждан страны. Так,

например, человек получил срок вначале в 1930 г. в ходе кампании по раскулачиванию, а потом еще и в 1937 г., но уже как бывший кулак по печально известному приказу НКВД № 00447.

Вот, к примеру, судьба крестьянина из деревни Солониново Крас-нинского района Смоленской области Тихона Григорьевича Злыдне-ва. Далеко не молодого единоличника, 1883 г. р., первый раз арестовали в октябре 1929 г., и решением Особого совещания при коллегии ОГПУ Западной области по статье 58-10, ч.1 УК РСФСР он получил три года концлагерей. Не успел вернуться к свободному труду, как вновь арест, опять та же ст. 58-10, 11 и три года ссылки в Северный край. К 1937 г. он уже не только не оказывал какого-либо сопротивления коллективизации, но даже работал сторожем в артели им. Кирова. Однако последовал третий арест по той же статье и 10 лет исправительно-трудовых лагерей. По всем трем делам Президиум Смоленского областного суда и областная прокуратура в 1957, 1968 и 1992 гг. признали обвинения незаконными и реабилитировали Т. Г. Злыднева.

Также трижды был реабилитирован и Федор Степанович Жаворонков, крестьянин из деревни Крыловщина Демидовского района, 1900 г. р. Его судьба сложилась еще более трагично. Первый раз он был арестован как единоличник в 1930 г. и получил 5 лет концлагерей. Второй арест последовал в 1937 г. В то время он уже также был в колхозе. Но репрессивная машина работает и выдает 10 лет ИТЛ. А затем третий арест — в 1952 г., та же 58-10, и максимальный срок заключения — 25 лет ИТЛ!

Количество таковых персоналий в базе данных — 658 человек. При анализе общего массива репрессированных цифры дублирования должны быть исключены, а на каждом отдельном историческом этапе сохранены.

Таким образом, просто механическая работа с базой данных жертв политических репрессий была бы методологически ошибочной. Несовершенство базы данных как самостоятельного исторического источника обязывает исследователя учитывать массу нюансов, относиться к ней крайне осторожно, чтобы в итоге получить максимально объективное, а не искаженное знание об имевшем место в нашем отечестве печальном явлении — государственном терроре против собственных граждан.

* * *

Итак, анализ электронной базы данных «Смоленского мартиролога» мы начали с определения общего количества человек, ставших

жертвами политических репрессий на территории Смоленщины. Из всей базы данных мы выбрали только тех, кто на момент репрессии проживал в границах Смоленской губернии и нынешней Смоленской области и по которым местными судебными, внесудебными или административными органами были приняты соответствующие незаконные решения, что подтверждается наличием в архивно-следственном деле факта реабилитации. Таковых 26 873 человека.

О чем свидетельствует анализируемая нами электронная база данных «Смоленского мартиролога»?

В первую очередь, смоленские материалы со всей очевидностью подтверждают три имевших место в целом по стране всплеска репрессивной практики:

1) 1930-1933 гг., когда велась борьба с кулачеством;

2) 1937-1938 гг. — период так называемого Большого террора и

3) 1942-1943 гг. — самый критический этап в ходе Великой Отечественной войны.

Приложение 2

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Динамика репрессий по годам (26 873 чел.)

10000 т

Как соотносятся цифры репрессированных с количеством населения в губернии и в области на соответствующих исторических этапах? Из последующей таблицы (Приложение 3) видно, что в количественном отношении население Смоленщины на протяжении исследуемого

довоенного периода существенно не менялось. Губерния и область как в дореволюционное время, так и после 1917 г. и Великой Отечественной войны оставались преимущественно аграрными.

Приложение 3

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Население Смоленщины в 1913-1950 гг. (чел.)

Год

Всего

Городское

Сельское

1913

2 043 276

188 262

1 855 014

1920

1 945 463

201 130

1 892 592

1926

2 166 ООО

216 000

1 950 000

1939

1 980 000

363 000

1 617 000

1950

1 249 000

255 000

994 000

Выводить какой-либо усредненный показатель репрессивной практики государства за весь период 1917-1953 гг. нам представляется здесь не только неэтичным, но и методологически неверным. Такого рода цифры могут выводиться только по конкретным годам или периодам. Приведем соответствующие данные.

Приложение 4

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Количество репрессированных к общей численности населения Смоленщины3

^\Период

Граждан-

Нэп

Коллекти-

Большой

Война

Послевоен-

ская война

визация

террор

ный период

(1917-

(1921-

(1929-

(1937-

(1942-

(1945-

1920)

1928)

1933)

1938)

1943)

1953)

Репрессировано:

— чел.

693

486

5762

14 710

1132

1254

— % к числен-

ности населения

0,04

0,02

0,27

0,74

0,06

од

Данные как общей диаграммы, так и последней (Приложение 4) таблицы со всей очевидностью свидетельствуют о том, что даже в жестоком противостоянии гражданской войны, а тем более в «тихом» периоде нэпа, говорить о какой-либо государственной политике террора по отношению ко всему или значительной части населения не приходится. То есть первое десятилетие советской власти было в этом отношении весьма мирным. Конечно, репрессивная прак

3 В каждом периоде расчет произведен по отношению к средней численности населения за указанные в нем годы.

тика не могла не иметь места, но она носила единичный, точечный характер, была направлена против очень узкого круга лиц из числа «бывших» и лидеров крестьянских восстаний, затронув совершенно незначительную часть общества.

Датировать начало массовых репрессий в регионе можно лишь 1930-м годом — кампанией по ликвидации кулачества как класса. Послевоенный период показывает явную тенденцию затухания репрессий даже в известных условиях подавления так называемого молодежного сопротивления сталинизму, борьбы с космополитизмом, «ленинградского дела», «дела врачей» и др.

Тем самым смоленские материалы не дают оснований к утверждению о том, что вся история советской России вплоть до смерти Сталина — это период перманентного государственного террора по отношению к собственному народу.

Еще с большей очевидностью об этом свидетельствует практика применения высшей меры наказания — расстрела.

Приложение 5

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Мера наказания: «расстрел» (7532 чел.)

17 4200101002

I 1 3711

ф 3279

I 101 135

23 18 9 9 1

2 ^ 'фШ**^ оооооооо

Смертная казнь в России была отменена Временным правительством 12 марта 1917 г. Но уже в 1918 г. она вернется в практику ревтрибуналов и ВЧК. Решением Наркомюста в июне 1918 г. с ревтрибуналов вообще снимались какие-либо ограничения в выборе мер борьбы с контрреволюцией. В секретной инструкции местным отде-

лениям ЧК от 1 декабря 1918 г. им разрешалось в случае необходимости пресечения или прекращения незаконных действий применять административные наказания во внесудебном порядке различными мерами, включая расстрел.

Но даже в такой обстановке Смоленский губернский ревтрибунал и местные органы ВЧК довольно редко прибегали к расстрелу как крайней мере репрессии по отношению к врагам революции. А в связи с окончанием основных военных действий гражданской войны ВЧК приказом от 1 января 1920 г. вообще отменяет по линии своих структур расстрел как высшую меру наказания к «врагам советской власти». Приказом ВЧК от 18 марта 1920 г. были существенно урезаны права и реввоентрибуналов в части применения высшей меры наказания. Она ограничивалась исключительно случаями, когда виновные изобличались в совершении преступлений, «непосредственно препятствующих или могущих препятствовать успешному ходу боевых и трудовых операций и разлагающих силу армии на боевом или трудовом фронте». К таковым относились шпионство, измена и предательство, неисполнение боевых приказов, восстание и вооруженное неповиновение войсковых частей, бандитизм и мародерство, дезертирство из боевых линий, а также трудовых армий.

На Смоленщине практика применения исключительной меры наказания не стала массовой и по отношению к кулакам, отнесенным к первой категории («контрреволюционный кулацкий актив»). Они в основном выселялись, а не подвергались расстрелу.

Ничем не оправданное безумие на Смоленщине — это 1937-1938 гг. Если в целом за весь исследуемый период (1917-1953 гг.) в регионе было приговорено к расстрелу 7532 человека, то на так называемый Большой террор приходится 6990 смертных приговоров, или 92,8 %. При этом в 1937 г. было расстреляно 3711 человек, в 1938 — 3279 человек, что составляет по 49,3 % и 43,5 % соответственно от общей цифры приговоренных к высшей мере наказания.

Для большей части репрессированных мерой наказания стали лишение свободы и отправка в исправительно-трудовые лагеря. На Смоленщине за исследуемый период к различным срокам наказания в ИТЛ были приговорены 13 624 человека, или 50,7 % от общей численности репрессированных. По годам это выглядит следующим образом.

Приложение 6

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Мера наказания: «лишение свободы» (13 624 чел.)

В целом данная мера наказания почти полностью совпадает с динамикой общей репрессивной практики в регионе (см. Приложение 2), и можно говорить, что она в основном и определяет наше представление о репрессиях.

При этом следует иметь в виду, что тюремное заключение и ИТЛ — это вовсе не одно и то же.

С первых лет советской власти к местам лишения свободы относились тюрьмы, места общего заключения (колонии) и исправительно-трудовые лагеря. С 1920 г. появляется новый тип лишения свободы — лагеря особого назначения. Первый лагерь особого назначения предназначался для содержания в нем активных врагов советского государства. Он находился на Соловецких островах и сокращенно назывался СЛОН. Никакого использования труда заключенных до 1926 г. в нем не производилось. Лагерь служил лишь местом строгой изоляции саботажников и других контрреволюционных элементов.

При осуждении на малые сроки человек отправлялся в колонию, при осуждении на срок свыше 3-х лет — в ИТЛ.

Исправительно-трудовые лагеря начинают свою историю с 1929 г., с июльского постановления СНК СССР «Об использовании труда уголовно-заключенных». Еще в 1928 г. заместитель наркома РКИ Н. М. Янсон в письме Сталину предложил использовать труд заключенных для освоения отдаленных местностей. В июне 1929 г. политбюро ЦК ВКП(б) это предложение одобрило, и в системе ОГПУ создается сеть ИТЛ. В апреле 1930 г. в составе ОГПУ было создано Управление лагерями (с октября 1930 г. — Главное управление). Так появился печально известный ГУЛаг — Главное управление лагерей ОГПУ

Перед будущим ГУЛагом ставилась задача организации лагерей в отдаленных регионах страны: в Сибири, на Севере, на Дальнем Востоке и в Средней Азии. В 1930-1932 гг. будут созданы Нижегородский, Казахстанский, Сызранский, Ухто-Печорский, Свирский, Сибирский, Карагандинский и другие ИТЛ, в том числе особый Бе-ломорско-Балтийский исправительно-трудовой лагерь ОГПУ для строительства Беломорско-Балтийского канала.

В 1930-е гг. трудом заключенных были построены каналы (Москва - Волга, Беломорско-Балтийский), золотые прииски Колымы и Магадана, угольные шахты Воркуты, многие другие объекты и даже целые города. Суды и внесудебные органы будут отправлять осужденных не в тюрьмы, а в лагеря. И если в 1928 г. таковых было «лишь» 15 %, то в середине 1930-х гг. эта цифра достигнет уже 50 и более процентов. Особое место займет здесь созданный в 1936 г. Отдел шоссейных дорог (ОШОСДОР) НКВД. Для Смоленщины строительство автомагистрали Москва - Минск отразится созданием для этой цели в 1936 г. лагеря заключенных в г. Вязьме — Вяземлаг, а в ныне соседней Калужской области — Калуглага для строительства дороги Москва - Киев.

Всего за 1921-1953 гг. в ИТЛ по всей стране было отправлено 2 604 397 человек, из них по отдельным периодам: 1921-1929 гг. — 99 596; 1930-1936 гг. - 897 690; 1937-1938 гг. - 634 820; 1939-1940 гг. - 120 393; 1941-1945 гг. - 409 087; 1946-1953 гг. - 441 911 человек.

Несколько иная картина на Смоленщине складывается с мерой наказания «заключить в концлагерь». В концентрационные лагеря за 1917-1953 гг. был отправлен 1791 человек, что составляет 6,7 % от всей численности репрессированных.

Приложение 7

Концентрационные лагеря стали использоваться для изоляции антисоветских элементов с лета 1918 г. Они формировались на базе концлагерей, в которых в годы Первой мировой войны содержались военнопленные. Декрет СНК от 5 сентября 1918 г., которым официально датируется начало красного террора, законодательно закрепил статус концлагеря для изоляции классовых врагов. В них предписывалось содержать как заложников «крупных представителей буржуазии, помещиков, фабрикантов, торговцев, контрреволюционных попов, всех враждебных советской власти офицеров» и другие категории населения.

Весной 1919 г. решением Президиума ВЦИК понятие «концентрационный лагерь» трансформируется в «лагерь принудительных работ». В каждой губернии под руководством местных ЧК предписывалось создание таких лагерей, рассчитанных не менее чем на 300 человек. В Смоленске под концлагерь был отдан Авраамиевский монастырь, основанный еще в 1128 г. сыном Владимира Мономаха Мстиславом. Но даже в официальных документах понятие «концлагерь» еще остается. Так, например, в «Положении о правах ОГПУ» в части административных высылок, ссылок и заключения в концлагерь, утвержденном Президиумом ЦИК СССР 28 марта 1924 г., ОГПУ 20

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Мера наказания: «концлагерь» (1791 чел.)

предоставлялось право заключать лиц, признанных социально опасными, в концентрационные лагеря на срок до трех лет.

С 1929 г., как уже отмечалось, лагеря, оставаясь по сути концентрационными, стали носить название ИТЛ — исправительно-трудовые лагеря, в которых труд заключенных стал обязательным.

К заключенным по линии ИТЛ добавится еще одна существенная по численности группа репрессированных — с мерой наказания «ссылка» или «высылка».

Впервые высылка в административном порядке стала применяться на основе постановления ВЦИК РСФСР от 10 августа 1922 г. В нем речь шла о возможности изоляции лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям, без применения ареста путем высылки за границу или в определенные местности страны. Далее на законодательном уровне эти меры наказания были прописаны в уже указанном ранее «Положении о правах ОГПУ» в части административных высылок, ссылок и заключения в концлагерь 1924 г. В нем в целях борьбы с преступной деятельностью лиц, признаваемых социально опасными, ОГПУ предоставлялось право высылать таковых из местностей, где они проживали, на срок не свыше трех лет.

Вынесение постановлений о высылке и ссылке возлагалось на Особое совещание в составе трех членов Коллегии ОГПУ.

Здесь речь шла об отдельных личностях, но не о социальных группах населения. Понятие «массовое выселение» будет введено в практику приказом ОГПУ № 44/21 «О ликвидации кулака как класса» от 2 февраля 1930 г. В нем говорилось, что массовому выселению в отдаленные северные районы СССР с конфискацией имущества подлежали наиболее богатые кулаки и их семьи. Прекращена такая практика будет инструкцией ЦК ВКП(б) и СНК СССР всем партийно-советским работникам и всем органам ОГПУ, суда и прокуратуры «О прекращении массовых выселений крестьян, упорядочении производства арестов и разгрузке мест заключения» от 8 мая 1933 года.

На Смоленщине количество репрессированных с мерой наказания «ссылка» и «высылка» составило 1970 человек. В основном это коснулось зажиточной части крестьянства в ходе ликвидации кулачества и членов семей изменников Родины в годы войны.

Об участии репрессивных органов в практике раскулачивания будет подробно описано в одном из последующих разделов книги. Что же касается категории репрессированных — «член семьи изменника Родины» (печально известная аббревиатура ЧСИР), то уже с конца мая 1942 г. подлежали аресту и ссылке в отдаленные места СССР на срок от трех до пяти лет совершеннолетние члены семей военнослужащих, осужденных Особым совещанием НКВД СССР или судеб-

ными органами за побег за границу. С 27 июня 1942 г. в соответствии с постановлением Государственного комитета обороны за № 1926сс от 24 июня 1942 г. и в дополнение к директиве № 215/51с от 30 мая 1942 г. подлежали аресту и ссылке в отдаленные места СССР сроком на пять лет совершеннолетние члены семей лиц (военнослужащих и гражданских), приговоренных судебными органами или Особым совещанием при НКВД СССР к высшей мере наказания по статьям 58-1а и 58-16 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик за шпионаж в пользу Германии и других воюющих с Советским Союзом стран; за переход на сторону врага; за предательство или содействие немецким оккупантам; за службу в карательных или административных органах немецких оккупантов на захваченной ими территории; за попытку измены родине и изменнические намерения; за добровольный уход с оккупационными войсками при освобождении захваченной противником территории.

Как эти две волны репрессивной практики проявились на Смоленщине хорошо видно из следующей диаграммы: первый всплеск высылки кулаков зимой 1930 г., падение темпов к концу года, очередная кампания весной 1931 г. и почти полное затухание к 1933 году; начало репрессий в отношении ЧСИР в середине 1942 г. с максимальным подъемом в 1943 г. и резким снижением в 1945 году.

Приложение 8

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Мера наказания: «ссылка, высылка» (1970 чел.)

500

«Смоленский мартиролог» дает довольно полное представление и о том, как на разных исторических этапах под меняющуюся государственную политику «подстраивались» и сроки лишения свободы и отбывания наказания в ссылке. Общую картину дает следующая таблица:

Приложение 9

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Сроки лишения свободы (чел.)

Срок

1 год

2 года

3 года

4 года

5 лет

6 лет

7 лет

Кол-во чел.

227

139

3321

249

3659

360

374

Срок

8 лет

9 лет

10 лет

12 лет

15 лет

20 лет

25 лет

Кол-во чел.

1369

7636

191

Однако в разные годы эти меры наказания использовались по-разному. С течением времени очевидна тенденция ужесточения наказания и увеличения сроков лишения свободы. Самый предельный срок лишения свободы — 25 лет — будет установлен решением ЦИК СССР от 2 октября 1937 г. В самый трудный период Великой Отечественной войны на основе указа Президиума Верховного Совета (ПВС) СССР от 19 апреля 1943 г. «О мерах наказания изменникам Родины и предателям и о введении для этих лиц как меры наказания каторжных работ» в стране появились официальные каторжане. С июля 1943 г. Верховный суд СССР получил право заменять смертную казнь за измену Родине ссылкой на каторжные работы сроком от 15 до 20 лет. По окончании войны осуждение на каторжные работы стало применяться и к тем, кто совершал побег из мест обязательного и постоянного поселения. Последующая диаграмма подтверждает ранее отмеченные основные волны репрессий в регионе.

Приложение 10

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Сроки наказания репрессированных (чел.)

5000

В современной историографии значительное место уделяется и вопросу о возрастном составе репрессированных. Электронная база данных «Смоленского мартиролога» свидетельствует, что государственный террор относительно равнозначно «прошелся» по всем основным возрастным группам населения страны. Несколько больше других пострадала самая старшая возрастная группа (более 50 лет) — 29,7 %. Далее по убывающей идут остальные группы: 41-50 лет — 29,0 %, 31-40 лет — 24,8 % и «всего лишь» 15,4 % — самая молодая группа (до 30 лет). У 284 репрессированных в следственных делах возраст не указан.

Приложение 11

При этом больше всего по всем возрастным группам было репрессировано в годы Большого террора, молодежь значительнее других пострадала в годы Великой Отечественной войны, а старшая возрастная группа — в период коллективизации и раскулачивания.

Довольно устоявшейся точкой зрения на сегодня остается и утверждение о том, что политический террор, особенно в 1930-е гг., был направлен в первую очередь против «старых» коммунистов, непосредственных участников революционных событий и гражданской войны. Рассуждение строится по линии: они знали о незначительном личном вкладе Сталина в победу Октября и советской власти на фронтах гражданской войны и потому их следовало или физически уничтожить, или изолировать. Потому они и не могли не стать мишенью № 1 в ходе террора.

Материалы Смоленского мартиролога не подтверждают эту концепцию. Со всей очевидностью они свидетельствуют, что пострадали от политических репрессий в первую очередь рядовые граждане страны, не связанные с какими-либо политическими партиями, в том числе и коммунистической. Таковых, по электронной базе данных, 25 тысяч человек, или 93 % от общего количества репрессированных. При этом более чем у одной тысячи человек графа о партийности не заполнена, а это целых 4 % всех персоналий. Репрессированных коммунистов и комсомольцев — около 3 % (830 человек).

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гт. Возрастные группы репрессированных (26 589 чел.)

Приложение 12

Конечно, следует иметь в виду, что данные мартиролога о партийности репрессированных, скорее всего, не отражают реального положения дел. Нередким явлением в партийной жизни было такое, когда до ареста, а тем более до осуждения человек с партийным билетом не доходил — его исключали еще накануне. Но в первую очередь партия отстаивала своих провинившихся членов и делала все возможное, чтобы вывести их из-под юрисдикции судебных органов.

Последние на протяжении всех 1920-1930-х гг. полностью зависели от местных властей, особенно в вопросах финансирования их деятельности, и в своей работе они автоматически подпадали «под командование местных партийных руководителей». Особенно после призыва в 1929 г. наркома юстиции Н. В. Крыленко к органам правосудия активно поддержать и присоединиться к решению задач партии по преобразованию деревни. «В таких условиях, — считает Питер Соломон, — у них не было никаких возможностей сопротивляться любым попыткам местных политиков направлять их работу или вмешиваться в отдельные дела»4.

1931 год стал переломным во взаимоотношениях партийных контрольных комиссий (КК) и органов правосудия. Совместное постановление Президиума ЦКК ВКП(б) и Коллегии НК РКИ СССР от 23 сентября 1931 г. «О взаимоотношениях КК с судебно-следствен-ными органами» подвергло резкой критике сложившуюся практи

4 Solomon Peter. Local Political Power and Soviet Criminal Justice, 1922-1941 // Soviet Studies. 1985. Vol. 37. P. 312.

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Партийный состав репрессированных (чел., %)

ку совершенно механического исключения из партии «осужденных или привлеченных к следствию лишь (! — Е. К.) на основе приговора или постановления о привлечении». В результате такого «формально-механического подхода» партия лишалась «ценных работников, иногда высококвалифицированных хозяйственников, организаторов, руководителей предприятий». Чтобы не допускать подобного в дальнейшем, контрольным комиссиям предписывалось возлагать на одного из их членов обязанность наблюдения «за дальнейшим ходом судебно-следственных дел членов партии», и если не обнаруживалось «личной корысти», то к уголовной ответственности привлечение считалось необоснованным. В случаях, когда КК не соглашались с судебным решением, то за ними закреплялось право на возбуждение вопроса «об исправлении допущенных ошибок». После такой постановляющей части на оговорку, чтобы КК не вмешивались непосредственно в оперативную работу судебно-следственных и прокурорских органов, можно было уже не обращать внимания. «Ценные партийные кадры» получили своеобразные партийные индульгенции за прегрешения как прошлые, так и будущие. Партия становилась вне и над законом, досягаемой для правосудия лишь в случаях, определяемых самой же партией.

К середине 1930-х гг. влияние местных политиков на правосудие стало настолько сильным, что уже угрожало «нормальному и предсказуемому функционированию закона»5. И тогда наряду с все еще остававшимся злободневным тезисом «политически направленного расследования» начинается кампания по «реставрации закона». Однако последовавший за этим террор сведет на нет предпринятые попытки привить уважение к закону. За местными партийными органами останется право подбора кадров в органах правосудия, право надзора и контроля за их деятельностью как одной из государственных структур. «Поверх и помимо закона, а также посредством самого закона, — заключает Мерл Фэйнсод, — прокуратура и суды продолжали функционировать лишь как орудие диктатуры партии»6. Партийные директивы определяли политическую линию, которая регулировала сферу деятельности юриспруденции и определяла направления работы прокуратуры. Функции правосудия свелись не к защите закона, а к функциям «стражи линии партии».

В части исследуемого нами вопроса это выльется в досудебное исключение провинившихся коммунистов и членов ВЛКСМ. Но в годы

5 Solomon Peter. Local Political Power and Soviet Criminal Justice, 1922-1941. Vol. 37. P. 318.

6 Fainsod Merle. Smolensk Under Soviet Rule. New York, 1989. P. 178.

Большого террора репрессии затронут значительный процент членов ВКП(б) на Смоленщине. Партийный билет если и не станет основанием для ареста, то он также не будет являться и индульгенцией от возможной репрессии в отношении его обладателя. Это подтверждают данные таблицы.

Приложение 13

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Репрессировано коммунистов, 1917-1953 гг. (744 чел.)

Годы

1917-1920

1921-1928

1929-1933

1934-1936

1937-1938

1939-1940

1941-1945

1946-1953

Количество человек

560

Более наглядную картину по годам дает следующая диаграмма.

Приложение 14

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Репрессировано коммунистов и беспартийных (25 744 чел.)

► б/п 2.1000 чел. коммунисты 744 чел.

ОС Oi <=> —

Cft Й » 3)

Действительно, в годы Большого террора партия пострадала существенно. Однако методологически наиболее верным будет не констатация конкретных цифр реально пострадавших членов партии, а определение своеобразной «плотности репрессий» в партийной среде в это время. И она оказывается существенной. Так, если в целом от общей численности населения Смоленщины в годы Большого террора (около двух миллионов человек) было репрессировано 0,74 % жителей региона, то среди коммунистов в этот период жертвами террора стали 3,5 % членов партии (средняя численность местной организации ВКП(б) в 1937-1938 гг. - 16 тысяч человек).

Однако наиболее деликатным аспектом репрессивной практики советского государства в исследуемый период является национальный вопрос.

Какая из национальностей пострадала от репрессий больше всего?

Вопрос, казалось бы, и не такой уж сложный для ответа. Но это только на первый взгляд.

По фактическим цифрам — бесспорно, русские. Материалы «Смоленского мартиролога» дают следующую картину репрессий по национальному признаку.

Приложение 15

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Репрессировано по национальному признаку (чел., % к общей численности)

25000

20740 77%

20000 А

15000

10000

5000

1600

1491

969

412 1,5%

261 1%

195 0,7%

1134

71 4%

0J%

русские латыши поляки белорусы евреи украинцы немцы эстонцы прочие

Итак, больше всего репрессировано русских - 77 %. Затем идут латыши, поляки, белорусы и т. д.

При этом волны репрессий в отношении представителей всех национальностей совпадают абсолютно. Это — раскулачивание и Большой террор. То есть для механизма репрессивной машины национальность никакого значения не имела. Все определялось общей социально-экономической, а не национальной политикой государства.

Это выводы по общей картине, которую дает база данных.

Несколько иначе все будет выглядеть, когда анализируется отдельная мера наказания — «расстрел».

Приложение 16

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Репрессировано с мерой наказания «расстрел» (7532 чел.)

6000

5000

4000

3000

2000

1000

5017 66,5 %

12%

666

422 5,5 %

114 1,5 %

71 1%

30 0,5%

228 3%

-KSSL

I --------I-"-1-■-1--j

русские латыши поляки белорусы евреи украинцы немцы эстонцы прочие

Как видим, процент репрессированных по уже отмеченным национальностям существенно изменился: у русских он снизился почти на 10 % (с 77 до 66,5), у латышей вырос в два раза — с 6 до 12 %, у поляков — с 5,5 до 9 %, у белорусов на 1,5 %.

О чем говорят эти цифры? О том, что более жесткие меры применялись по отношению к «малым народам», населявшим Смоленщину.

Но этот вывод применим исключительно лишь к периоду Большого террора, когда в 1937-1938 гг. проводились так называемые национальные операции. На Смоленщине из малых народов в этот период больше всего пострадали латыши и поляки. В меньшей степени все остальные, поскольку специальные операции коснулись только латышей, поляков и немцев. Но последних на Смоленщине было незначительное количество.

Наиболее значимым показателем в национальных репрессиях будет не общее количество пострадавших по отдельным группам, а процентное отношение репрессированных внутри каждой национальной группы к общей численности ее представителей, проживавших в границах Смоленщины.

Возьмем самые точные цифры по национальному составу губернии — по переписи 1926 г. На территории Смоленщины проживали: русские - 1 800 ООО (90 %), украинцы - 132 ООО (6,5 %), евреи -37 ООО (1,8 %), белорусы - 21 ООО (1 %), латыши - 7581 (0,34 %), поляки - 6023 (0,27 %), немцы - 1080 (0,05 %).

Реальную картину репрессивной политики государства по отношению к «малым народам» дает следующая таблица.

Приложение 17

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Репрессии по национальному признаку

Процент репрессированных к численности населения данной национальности

Национальность

Всего

Из них — «расстрел»

Поляки

24,8

ИД

Латыши

21,1

11,8

Немцы

18,1

6,6

Белорусы

4,6

2,0

Русские

1,2

0,3

Евреи

1Д

0,3

Еще более трагичной картина репрессий в отношении малых народов предстает, когда выводится соотношение количества персоналий мартиролога с мерой наказания «расстрел» к цифре репрессированных представителей той или иной национальности.

Здесь больше всех пострадали латыши — их было расстреляно 55,6 % к числу арестованных. Затем идут поляки (44,7 %), белорусы (43,6 %), немцы (36,4 %), украинцы (36,0 %), евреи (27,7 %), русские (24,2 %).

Таким образом, национальные операции на Смоленщине своей жестокостью существенно отразились и на соседних «больших народах» — белорусах и украинцах.

Кто вершил это «правосудие»?

Материалы «Смоленского мартиролога» со всей определенностью свидетельствуют и о том, что на протяжении всего исследуемого периода основным «инструментом» репрессивной политики государства станут не судебные, а различные внесудебные органы репрессии: тройки и особые совещания.

Первая тройка в истории советских репрессивных органов была создана еще 15 июня 1918 г. в составе ВЧК для решения вопросов о применении высшей меры наказания — расстрела. Ликвидированы тройки будут постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г. Тройками будет осуждено на Смоленщине 56 % от всей численности репрессированных (15 147 чел.), Особым совещанием — 10 % (2840 чел.). Особое совещание при НКВД СССР существовало с ноября 1934 по июль 1950 гг.

Тройка стала и самым безжалостным в своих решениях органом репрессии. На Смоленщине 66 % от всех приговоренных к расстрелу (4953 человека) были осуждены подобным образом.

Таким образом, в целом «Смоленский мартиролог» свидетельствует, что электронная база данных жертв политических репрессий, сформированная на основе архивных материалов, может рассматриваться как самостоятельный исторический источник, дающий новые знания по проблеме политических репрессий.

При этом методологические аспекты применения электронной базы данных как исторического источника требуют серьезного научного анализа, выработки единых принципов и подходов в работе по ее формированию и использованию.

Глава 2

ОРГАНЫ РЕПРЕССИИ: ИХ ПОЛНОМОЧИЯ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

2.1. Смоленский революционный трибунал*

Революционные суды, созданные в советской России после октября 1917 г., по примеру Французской революции стали называться революционными трибуналами. Их задачи были определены декретом от 24 ноября 1917 г., который гласил: «Для борьбы против контрреволюционных сил в видах принятия мер ограждения от них революции и ее завоеваний, а равно для решения дел о борьбе с мародерством и хищничеством, саботажем и прочими злоупотреблениями торговцев, промышленников, чиновников и пр. лиц, учреждаются рабочие и крестьянские Революционные трибуналы, в составе одного председателя и шести очередных заседателей, избираемых Губернскими или Городскими Советами Р., С. и Кр. Депутатов».

Детализация деятельности трибуналов последовала в принятом 2 декабря 1917 г. «Руководстве для устройства Революционных трибуналов». Оно уточняло процесс создания трибуналов, их структуру, порядок рассмотрения дел, перечень налагаемых взысканий, содержало ряд процессуальных норм. В деле организации трибуналов большая свобода давалась местным советам. Революционный суд получал свободу «в выборе средств и мер борьбы с нарушителями

Подробнее о деятельности революционных трибуналов см.: Федорен-ко П. П. Революционные трибуналы Смоленской губернии (декабрь 1917 — 1922 г.). Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Брянск, 2006; Он же. Создание и деятельность на территории Смоленской губернии революционных трибуналов (декабрь 1917 — 1918 г.) // Историю пишут аспиранты: Выпуск 5 / Под ред. Е. В. Кодина. Смоленск, 2005; Он же. Из истории Ревтрибунала (РВТ) Западного фронта в годы гражданской войны // Смоленск и Гнездово в истории славянского мира: Материалы международной научно-практической конференции, 16-17 сентября 2005 г. Смоленск, 2005; и др.

порядка, применяя в качестве таковых денежный штраф, общественное порицание, лишение общественного доверия, принудительные общественные работы, лишение свободы, высылка за границу и т. п.». Среди перечисленных мер отсутствует смертная казнь, отмененная ранее.

19 декабря 1917 г. по линии Наркомюста последовала специальная инструкция революционным трибуналам. Она, так же как и руководство, содержала перечень процессуальных норм, в соответствии с которыми должен был действовать трибунал, определяла состав, порядок избрания членов революционного трибунала и заседателей. Инструкция ограничивала подсудность революционным трибуналам следующие категории дел: 1) «О восстании против Советской власти, противодействии и неподчинении и призыве к таковым деяниям, 2) о нарушении и затруднении правительственной работы... 3) о сокращении производства предметов массового потребления без необходимости, 4) о скупке, сокрытии, порче и уничтожении таковых... 5) о нарушении декретов, распоряжений и обязательных постановлений Правительства... 6) о злоупотреблении властью...». Здесь же перечислялись и возможные меры наказания: штраф, лишение свободы, удаление из мест проживания, общественное порицание, объявление врагом народа, лишение прав, секвестр или конфискация имущества, обязательные общественные работы.

Однако на территории Смоленской губернии в это время в качестве чрезвычайных судебных органов создавались не ревтрибуналы, а революционные народные административные суды. В Смоленске такой суд начал действовать уже 15 декабря 1917 г. Он был создан по приказу председателя СНК Смоленской губернии Е. Разумова и комиссара судебного отдела Е. Гетнера. Руководителем суда был назначен К. Стасюлис.

Деятельность суда регулировало положение «О военно-революционных народных административных судах», принятое в начале 1918г. Его задача состояла в поддержании общественной и личной безопасности населения. Суд не был связан какими-либо «формальными требованиями», действовал «лишь по убеждению своей совести». Он мог принимать к разбирательству дела, связанные с продажей, изготовлением «опьяняющих» напитков, насилием, хулиганством, «буйством», оскорблением служебных лиц, неисполнением их требований, продажей казенного имущества, притонодержательством и т. д.

Как видим, контрреволюционные преступления в этом положении еще не упоминаются. Однако в «Дополнении» к положению этот пробел был ликвидирован. Революционному суду давалось право

рассматривать дела о контрреволюции, дезертирстве, призыве к саботажу. В качестве наказания применялось тюремное заключение либо штраф. Самые длительные сроки полагались за грабеж, контрреволюционные преступления и убийство (соответственно 10, 5, 15 лет). В целом же наказания были достаточно мягкие (так, например, дезертиры вначале приговаривались лишь к одному месяцу тюремного заключения).

В мае 1918 г. заведующий юридическим отделом губисполкома А. Гетнер известил уездные юридические отделы об упразднении народных революционно-административных судов. Все политические дела (о спекуляции, мародерстве и неповиновении советской власти) передавались создаваемому в это время губернскому революционному трибуналу вместе с арестованными.

В сравнении с другими регионами Смоленский революционный трибунал образовался сравнительно поздно — лишь 1 июня 1918 г. Председатель трибунала избирался исполнительным комитетом Западной Коммуны сроком на три месяца. Первым председателем ревтрибунала стал К. 3. Стасюлис. Его заместителем был назначен М. И. Воробьев. Все члены трибунала являлись коммунистами.

Смоленский революционный трибунал действовал, руководствуясь революционным правосознанием и учитывая классовое происхождение обвиняемых. Так, в опросном листе для обвиняемых необходимо было указывать классовое происхождение, наличие недвижимости, капитала и своего дела до Октябрьской революции, партийную принадлежность. Примечание предполагало, что обвиняемый должен был дать информацию: является ли сыном купца, дочерью фабриканта, сыном рабочего и т. д.

Как и в судах, наказания ревтрибунала в начале его деятельности были относительно мягкими. Наиболее распространенным видом наказания было тюремное заключение. Смертная казнь в итоговой статистике отсутствует. Однако, как считает П. П. Федоренко, по косвенным данным можно предполагать, что она все же применялась7.

Летом 1918 г. в связи с обострением ситуации в стране репрессивная политика большевистской власти стала ужесточаться. 16 июня 1918 г. нарком юстиции П. И. Стучка отменил ранее изданные циркуляры о революционных трибуналах. С этого момента эти чрезвычайные судебные органы в выборе мер борьбы с контрреволюцией не были связаны никакими ограничениями вплоть до применения смертной казни.

7 Федоренко П. П. Указ. соч. С. 71.

В целом же репрессивная политика трибуналов весной и летом 1918 г. не отличалась суровостью. И Смоленский революционный трибунал не был в этом случае исключением. Об этом свидетельствует большое количество оправдательных приговоров. За 1918 г. трибунал осудил 156 человек, в то время как было оправдано и освобождено следственной комиссией 68 граждан. Это был самый низкий показатель осужденных за всю историю существования трибунала.

Всего с начала своей деятельности и до конца ноября 1918 г. трибунал возбудил 230 дел. Из этого числа больше всего приходилось на контрреволюционные преступления — 101 дело. В значительной степени это объяснялось прифронтовым положением губернии и постоянными волнениями крестьян в уездах.

В 1919 г. в Смоленском революционном трибунале произошли серьезные изменения, как в персональном составе, так и в особенностях его деятельности. Сменился председатель трибунала: в декабре 1918 г. Стасюлис уехал в освобожденные районы Белоруссии. Трибунал некоторое время возглавлял секретарь Н. Д. Караваев, которого сменил Я. Я. Кронберг. В апреле 1919 г. на заседании Смоленского губкома РКП(б) было принято решение предложить губисполкому утвердить в должности председателя трибунала Кронберга, а членом трибунала Караваева. Так и произошло. 24 апреля 1919 г. президиум Смолгубисполкома утвердил председателем трибунала Я. Я. Кронберга. С 1 октября 1919 г. по 19 мая 1920 г. председателем трибунала был И. В. Зыбко, сменивший на этом посту Кронберга, назначенного руководителем губернского отдела юстиции. В ноябре 1920 г. трибунал вновь возглавил Я. Я. Кронберг.

Статистика за 1919 год рисует общую картину деятельности трибунала в этот период. Из нее следует, что в 1919 г. главным направлением работы суда по-прежнему являлись контрреволюционные преступления. Из 864 дел, поступивших в трибунал, 326 проходило по графе «контрреволюция», что составляло 37,7 % от общего числа дел, разобранных трибуналом.

Из 326 дел почти половина (179) подпадала под категорию «агитация против советской власти», что лишний раз свидетельствует о характере деятельности трибунала как органа, отслеживающего и пресекающего любые попытки поколебать большевистский режим, даже не связанные с активными действиями против него. Достаточно много в группе контрреволюционных преступлений было дел, проходящих по категории «заговоры, восстания, мятежи» (74 дела).

Репрессивная политика трибунала в 1919 г. значительно отличалась от 1918 г. Смысл и содержание законности подменило извест

ное постановление Реввоенсовета республики от 4 февраля 1919 г., которое прямо предписывало революционным военным трибуналам в своих решениях и приговорах руководствоваться коммунистическим правосознанием и революционной совестью. 12 апреля 1919 г. было принято новое положение о революционных трибуналах, в котором прямо указывалось, что «трибуналам предоставляется ничем не ограниченное право в определении меры репрессии». Таким образом был завершен процесс превращения трибуналов в грозный репрессивный орган, сурово карающий врагов режима.

Одним из видов наказания стал расстрел. К нему в первом полугодии 1919 г. на Смоленщине было приговорено 48 человек (6,6 % всех осужденных). Это было в два раза меньше, чем в целом по стране за тот же период (14 %). Впрочем, следует сразу же отметить, что не все приговоры о расстреле приводились в исполнение. Кассационный трибунал ВЦИК (а затем Верховный трибунал при ВЦИК) могли отменить приговор. Наибольшее количество расстрельных приговоров приходилось на долю должностных преступлений (19 человек).

Самым распространенным видом наказания в 1919 г. было заключение в концентрационный лагерь и направление в штрафную роту — 45 %. Это объяснялось тем, что абсолютное большинство лиц, осужденных за дезертирство, подвергались именно этому виду наказания, что в условиях гражданской войны не кажется столь уж неожиданным. Относительно мало было приговоренных к лишению свободы и к условному наказанию: соответственно — 12%и16%. В целом же за 1919 г. количество осужденных было высоким — 89 % от числа арестованных.

Примечательно, что в 1919 г. трибуналом не было осуждено ни одного представителя «белогвардейских» партий, и в то же время были осуждены 51 человек, которые являлись либо членами РКП(б), либо «сочувствующими». Абсолютное большинство осужденных — 672 человека, или 92,9 %, — были беспартийные. Отсутствие среди осужденных представителей других партий говорит в пользу той точки зрения, что трибунал видел свою главную задачу не в борьбе с политическими противниками режима, а прежде всего в репрессиях против недовольных новой властью и тех, кто пытался ее ослабить либо дискредитировать.

С завершением самого критического для советской власти 1919 г. в репрессивной политике государства становится все более очевидной линия на ее смягчение. Логическим завершением этого процесса стала отмена 17 января 1920 г. смертной казни как меры наказания. Однако как крайняя мера наказания она была сохранена для револю

ционных военных трибуналов. Однако уже весной, когда ситуация на фронтах гражданской войны ухудшилась и ряд губерний оказались на военном положении, губревтрибуналам таких территорий в определении меры репрессий были предоставлены права реввоентрибу-налов. Смоленщина стала одним из таких регионов.

14 мая 1920 г. приказом Реввоенсовета Западного фронта Смоленская губерния была объявлена на военном положении в «связи с кампанией ликвидации дезертирства». Права губревтрибунала приравнивались к правам реввоентрибунала «в смысле возможности применения к врагам Республики высшей меры наказания...». Именно этим объясняется то обстоятельство, что на 1920 год в губернии приходится наибольшее количество приговоренных к расстрелу.

В 1920 г. губернским трибуналом было вынесено 255 смертных приговоров. Абсолютное большинство из этого числа приходилось на дезертиров и бандитов. По числу приговоренных к расстрелу Смоленский революционный трибунал был одним из лидеров в стране. Так, с 1 января по 1 апреля 1920 г. им было приговорено к расстрелу 64 человека. За тот же период Калужский и Московский трибуналы вообще не применяли крайнюю меру репрессии.

С началом нэпа происходит трансформация системы революционных трибуналов. Постепенно уходили в прошлое суровые будни гражданской войны, однако врагов у новой власти оставалось немало. В 1921-1922 гг. по стране прокатилась мощная волна крестьянских восстаний. В репрессиях против участников этих выступлений революционные трибуналы сыграли активную роль. На Смоленщине подобных выступлений не было.

В это время значительно выросла общеуголовная преступность.

Так, если в 1920 г. из 1039 дел, рассмотренных трибуналом, под категорию контрреволюционных подпадали 108 (примерно 10,4 %), то в 1921 г. этот показатель существенно снижается. Из 558 дел в графу контрреволюционных попали всего 19, что составило около 3,4 %, т. е. произошло трехкратное уменьшение процентного соотношения этой категорий преступлений. В 1922 г. контрреволюционные преступления составили всего 4 %.

В целом в спокойные первые годы нэпа репрессии коснулись в первую очередь сельского населения. Это было вызвано проблемами, возникавшими при сборе продовольственного налога. Наряду с другими регионами Смоленщина оказалась в числе «неблагополучных» по части выполнения продналога. В 1922 г. в губернии «было мобилизовано и брошено на продработу» 4705 человек. В уездах работало 65 выездных сессий нарсуда и пять сессий ревтрибунала.

Дополнительно были организованы продовольственные штабы, по три-четыре в уезде, которые вели работу по изъятию продналога. При каждом продштабе находился в полном его распоряжении вооруженный отряд и не менее одной выездной сессии. Меры административно-судебного нажима были доведены до максимума возможного. С лета 1921 по февраль 1922 гг., только по данным семи уездов в губернии, было арестовано 4893 человека. Приговоры сессий отличались в большинстве случаев суровостью. К условному лишению свободы были приговорены 20 438 человек, к принудительным работам — 2846 человек (условно). Реально были лишены свободы 3056 человек. Только по одному Гжатскому уезду всего приговоренных «к условному и безусловному заключению в судебном и административном порядке» было 17 270 человек, и приговорены они в общей сложности были к 2267 годам и 4 месяцам.

Вооруженные отряды использовались для «взламывания замков в амбарах упрямых неплательщиков и изъятия налога силой отряда». А в это время в уездах наступал голод, и значительная часть населения с января 1922 г. «начала уже питаться суррогатами, желудями, мякиной, жмыхом и пр.». Но продналог так и не был выполнен. Почему? Потому что он был в принципе невыполним из-за размера, рассчитанного для губернии. Во-первых, Москва значительно превысила расчетную норму урожайности. Так, например, губстатбюро определяло урожайность ржи по Смоленскому уезду в 50,2 пудов с десятины, а Москва — 71,0; в Вяземском — 47,9 и 71,0 соответственно и т. д. А в среднем по Смоленщине центр давал урожайность 65 пудов с десятины против 46,7 пудов губстатбюро. Во-вторых, Москва сильно преувеличивала количество пашни в губернии, отчего, конечно, возрастал размер налога. В итоге получалось, что продналог, который, по заверениям центральных властей, должен был быть в два раза меньше продразверстки, на деле превышал ее в Смоленской губернии в 2,8 раза. Если по продразверстке подлежало изъятию 2 141 667 пудов хлеба, то по продналогу — 6 086 158 пудов. По отдельным же уездам разница эта выступала еще резче: в Гжатском уезде, например, продналог превосходил нормы изъятия хлеба по продразверстке в 3,4 раза, в Вельском — в 3,8, в Смоленском — в 4,1, в Демидовском — в 4,3. А когда в счет налога забирали коров, лошадей и даже постройки вплоть до изб, то принять такую политику властей народ, естественно, не мог. Сопротивление подавлялось силой репрессивного механизма — судов и ревтрибуналов.

Принятие Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. должно было привести к замене революционной целесообразности в определении ме

ры наказания твердой опорой на закон. Однако дух гражданской войны еще довлел над судебными работниками. Как подчеркивалось в «Ежегоднике советской юстиции» революционное правосознание не сдается в архив, оно «должно проходить красной нитью в каждом приговоре или решении: оно лишь ограничено писаными нормами, но оно не упразднено».

Однако 31 декабря 1922 г. ревтрибунал прекратил свое существование, и с 1 января 1923 г. начал свою деятельность губернский суд.

Как уже было отмечено, значительное число осужденных ревтрибуналом подпадали под реальные уголовно наказуемые дела. Реабилитированных в соответствии с законом 1991 г. среди них немного. «Смоленский мартиролог» за весь период 1917-1922 гг. дает следующую картину: 1918 год - 2 чел., 1919 - 5 чел., 1920 - 7 чел., 1921 -1 чел. Всего 15 человек. Из них 6 человек были приговорены к лишению свободы, четверо — к другим мерам наказания, а дела в отношении 5 человек были вовсе прекращены.

Таким образом, Смоленский губернский революционный трибунал, являясь существенным инструментом репрессивной государственной машины, тем не менее даже в условиях гражданской войны не стал орудием массовых политических репрессий в регионе. Основным направлением в его деятельности стала борьба с общеуголовной преступностью в губернии, а не преследование граждан по политическим мотивам.

2.2. Смоленская ЧК*

По мнению ряда большевистских руководителей, в борьбе с врагами революции ревтрибуналы проявляли излишнюю мягкость, занимались «бумагомаранием». Многие дела «залеживались», а в быстро меняющейся обстановке гражданской войны тяжесть наказания часто зависела от опасности преступления в момент его совершения. Поэтому роль главного органа борьбы с внутренней контрреволюцией вскоре полностью ляжет на плечи ВЧК.

Вопрос о создании специальной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем начал активно обсуждаться в конце ноября 1917 г. по инициативе Ф. Э. Дзержинского. 7 декабря 1917 г. решени-

Подробнее о Смоленской чрезвычайной комиссии см.: Сикорский Е. А. Из истории утверждения в России диктатуры большевиков (по материалам всероссийским и смоленским). Смоленск, 2008; Он же. На переломе. Из истории революционной Смоленщины (1914-1920 гг.). Смоленск, 2000; и др.

ем Совета народных комиссаров была создана Всероссийская Чрезвычайная Комиссия (ВЧК). Возглавил ее Ф. Э. Дзержинский. Перед комиссией были поставлены три задачи: «1) Пресекать и ликвидировать все контрреволюционные и саботажнические попытки и действия по всей России, со стороны кого бы они ни исходили. 2) Предание суду Революционного трибунала всех саботажников и контрреволюционеров и выработка мер борьбы с ними. 3) Комиссия ведет только предварительное расследование, поскольку это нужно для пресечения». То есть изначально в функции ВЧК входило лишь предварительное расследование. Никаких судебных полномочий комиссии не давалось.

21 февраля 1918 г. в связи с началом германского наступления Совнарком принял декрет «Социалистическое отечество в опасности!». На его основании ВЧК впервые получила право внесудебной расправы над «неприятельскими агентами, спекулянтами, громилами, хулиганами, контрреволюционными агитаторами, германскими шпионами». Через несколько дней к ним добавили «саботажников и прочих паразитов», предупредив, что ВЧК не видит других мер, кроме беспощадного уничтожения таковых «на месте преступления».

На Смоленщине Западная (областная) ЧК заработала 17 апреля 1918 г. Возглавил ее В. И. Яркин. В уездах губернии создание чрезвычайных комиссий началось в мае 1918 г. Первой 15 мая появилась Сычевская ЧК, в конце месяца — Краснинская, Поречская и т. д.

На местах начали создаваться коллегии ЧК. Как правило, этот руководящий орган состоял из трех человек: двух следователей и заведующего (председателя). Остальной штат состоял из секретаря, его помощника, делопроизводителя, двух машинисток, 20 сотрудников тайного сыска, сторожа и рассыльного. Но это не было жесткой регламентацией, одинаковой для всех регионов. Все определялось средствами местных исполкомов.

В июне 1918 г. на первой Всероссийской конференции чрезвычайных комиссий было принято решение «взять на себя на всей территории республики всю тяжесть беспощадной борьбы с контрреволюцией, спекуляцией, злоупотреблениями по должности». Здесь же конференция «нашла необходимым» организовать при каждом областном, губернском, а также при крупных уездных советах депутатов «стройную сеть Чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией».

В приказе ВЧК № 26 от 29 августа 1918 г. «О взаимоотношениях местных ЧК с советами» устанавливалось, что работать следовало в тесном контакте с местными органами власти. Однако в своей

работе комиссии оставались «несомненно автономны». Советам же комиссии были «только подотчетны, но ни в коем случае советы или какие-либо отделы его не могут отменять или приостанавливать распоряжения Чрезвкома, исходящих от ВЧК».

В аналогичном приказе от 26 сентября 1918 г. позиция ВЧК мало поменялась. «В своей деятельности, — читаем в документе, подписанном заместителем председателя Я. X. Петерсом, — ВЧК совершенно самостоятельна, производит обыски, аресты, расстрелы, давая после отчет Совнаркому и ВЦИК». На местах чрезвычайные комиссии должны были испрашивать предварительное согласие у председателя исполкома только в том случае, когда речь шла об обысках, арестах или выемках непосредственно у представителей местной власти. И только. Не имели права вмешиваться в дела ЧК даже органы юстиции и внутренних дел8.

5 сентября 1918 г. принимается постановление СНК о «красном терроре». С этого времени вступает в силу инструкция о компетенции районных ЧК, которая предоставляла им право расстрела, но только после утверждения ВЧК. Кроме того, ей предоставлялось право налагать взыскания, такие как тюремное заключение до шести месяцев, штрафы без ограничения. Предоставлялось и право конфискации имущества.

С 7 октября 1918 г. право на самостоятельные расстрелы оставалось только у Всероссийской и губернских чрезвычайных комиссий.

28 октября 1918 г. Президиум ВЦИК принял положение о ВЧК и местных чрезвычайных комиссиях. Этот документ фактически закрепил сложившуюся практику полной независимости чрезвычайных комиссий от местных властей. За исполкомами оставалось право назначать и отзывать членов местных комиссий. Председатели назначались местной властью, но утверждались Всероссийской ЧК. Деньги для местных ЧК давала Всероссийская комиссия. Они лишь переводились через местные исполкомы.

На второй Всероссийской конференции чрезвычайных комиссий 28 ноября 1918 г. особо подчеркивалось, что чрезвычайные комиссии, «являясь административными органами, ни в коем случае не должны брать на себя функции судебные, и все законченные следствием дела должны быть передаваемы в судебные инстанции, как то: Революционные Трибуналы, Народные Суды и т. д.».

8 Лубянка: Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917-1991: Справочник / Под ред. А. Н. Яковлева; авторы-сост. А. И. Кокурин, Н. В. Петров. М, 2003. С. 317-318.

Инструкция чрезвычайным комиссиям на местах, утвержденная ВЧК 1 декабря 1918 г., предоставила местным ЧК право в критические моменты революции накладывать в случае необходимости пресечения или прекращения незаконных действий наказания в административном порядке: штрафы, высылку, расстрелы и т. п. Право применять высшую меру наказания имели губернские, фронтовые, армейские и областные ЧК. Согласно этому документу, расстреливать можно было в административном порядке без предания человека суду.

Все эти многочисленные организационные процедуры не снизили общую активность в репрессивной деятельности Смоленской ЧК в течение 1918 г. Однако большого размаха она не получила.

Всего по базе «Смоленского мартиролога» за этот период проходит 301 человек. При этом основной мерой наказания стал расстрел (85 человек), затем шли направление на общественные работы (73 чел.), штрафы (47 чел.), высылка (17 чел.) и др. В 53 случаях дела были прекращены.

Приложение 18

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Осуждено Смоленской ЧК в!918г. (301 чел.)

Дело

Вскоре Западная областная ЧК переехала в освобожденный от немецких войск Минск. В Смоленске в самом начале января 1919 г. была создана губернская ЧК во главе с С. С. Филипповым.

Родился он в 1884 г. в крестьянской семье в деревне Буйково Ельнинского уезда. В революционном движении начал участвовать

с 1912 г. Работал на одном из заводов Брянска, затем в Петрограде — на Путиловском заводе. Будучи заместителем председателя больничной кассы петроградских заводов фирмы «Парвиайнен», неоднократно участвовал в забастовках, за что «увольнялся с работы и подвергался гонениям». После Февральской революции С. С. Филиппов вернулся в родные края. В сентябре 1917 г. вместе с большевиком С. В. Ивановым подготовил и успешно провел уездный съезд Советов, принявший резолюцию «Вся власть Советам! Долой Временное правительство!»

Филиппов был первым председателем Ельнинского уездного Совдепа, являясь одновременно руководителем укома РКП(б) и местной ЧК. С января по конец августа 1919 г. руководил губче-ка, одновременно занимая пост «Заведующего особым Отделом по борьбе с контрреволюцией и шпионажем при Западной Армии и Заведующего Особым губернским отделом». Дальнейшая партийная и советская деятельность С. С. Филиппова проходила на ответственных постах в Москве, Ленинграде и Алма-Ате. Умер он в 1948 году.

Доклад о работе Смоленского губчека за период с 1 января по 1 ноября 1919 г. дает довольно полное представление о направлениях ее работы: «Поступило дел дезертиров — 50, преступлений по должности — 152, в пьянстве — 65, контрреволюционных — 342, спекулятивных — 229, агитаций против Советской власти — 112, взяточничестве — 46, бандитов и грабежей — 146, хищений — 90, картежных игр — 15, хранений оружия — 68, в шпионаже — 56, в саботаже — 35, подозрительных обысков — 28 и разных дел — 610».

За указанный период было приговорено к расстрелу за бандитизм, контрреволюционную деятельность, преступления по должности и взяточничество 152 человека, заключено в концлагерь (находился в бывшем Авраамиевском монастыре) — 140, отправлено в штрафную роту — 193, на фронт — 125, заключено в тюрьму на разные сроки — 166, наложено штрафов на общую сумму 254 500 рублей.

Однако данные базы «Смоленского мартиролога» будут здесь существенно иными (по уголовным делам, к примеру, факта реабилитации быть не может). Органами ЧК за 1919 год был арестован 181 человек. И в отношении 107 человек дела были прекращены. В концлагеря было направлено 32 человека, к расстрелу приговорены 15, а на общественные работы направлено только 3 человека.

Приложение 19

Расстрел 15 чел.

То есть в сравнении с 1918 годом снижается не только общее количество арестованных, но и деятельность ЧК становится менее жесткой: в разы снижается количество расстрелов с одновременным увеличением оправдательных решений.

К началу 1920 г. обстановка в стране изменилась. Приказом ВЧК № 2 от 1 января 1920 г. «Об отмене высшей меры наказания (расстрела)» было определено: «Прекратить с момента опубликования этого постановления применение расстрела по приговорам ВЧК и всех его местных органов». Это объяснялось фактическим разгромом контрреволюции на фронтах гражданской войны, укреплением советской власти. А последовавшая в феврале специальная инструкция Президиума ВЧК позволяла губчека налагать лишь следующие взыскания: штрафы, заключения в концлагерь, передачу дел заключенных в ревтрибуналы или народные суды. Губчека имела право подвергать заключению лиц, опасных для революции, без указания срока, но уведомляя в каждом отдельном случае Президиум ВЧК.

Расстрел разрешалось применять только в случаях шпионажа, измены и предательства, неисполнения боевых приказов, восстания и вооруженного неповиновения войсковых частей, бандитизма

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Осуждено Смоленской ЧК в 1919 г. (181 чел.)

и мародерства, дезертирства из боевых линий и в трудовых армиях, умышленного истребления или повреждения железнодорожных путей, телеграфно-телефонных линий, складов.

В уездах функции ЧК выполняли уездные политические бюро. В соответствии с Положением политотделы не имели права самостоятельно заканчивать дела с вынесением постановления о мере наказания. Их следовало передавать или в угрозыск, или в губчека.

Данные «Смоленского мартиролога» на 124 репрессированных по линии ЧК в 1920 г. подтверждают общую тенденцию: к расстрелу были приговорены только 3 человека, 35 получили различные сроки для направления в концлагеря, 4 — к высылке, почти у половины дела были прекращены (54 чел.).

Приложение 20

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Осуждено Смоленской ЧК в 1920 г. (124 чел.)

Расстрел

Приказом ВЧК № 52/СС «Об усилении борьбы с контрреволюцией» от 28 февраля 1921 г. начиналась кампания по «изъятию» эсеров, меньшевиков и анархистов из среды интеллигенции, на заводах, поскольку они, «пользуясь естественным недовольством рабочих тяжелыми условиями жизни, стараются вызвать забастовочное движение, направленное против советской власти и РКП, придав ему организованный, всероссийский характер»9.

9 Лубянка: Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ... С. 380.

За 1921 год Смоленская губчека арестовала 2349 человек10. Из них реабилитированных, по данным «Смоленского мартиролога», 157 человек. При этом к расстрелу не был приговорен ни один человек, в концлагеря направлено 54 человека, выселено — 14, а у 49 дела были прекращены.

Приложение 21

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Осуждено Смоленской ЧК в 1921 г. (157 чел.)

Высылка 14 чел.

В декабре 1921 г. ВЦИК в очередной раз принял решение сузить полномочия ЧК, возложив борьбу с нарушениями законов советских республик на судебные органы, тем самым усилив начала революционной законности. А 23 января 1922 г. политбюро приняло решение об упразднении ВЧК и создании на ее основе Государственного политического управления (ГПУ) в составе НКВД РСФСР. Декрет «Об упразднении ВЧК и о правилах производства обысков, выемок и арестов» был принят 6 февраля 1922 г. Президиумом ВЦИК. На основании этого декрета ВЧК была реорганизована в Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР.

Теперь что касается жертв органов ВЧК. По подсчетам О. Б. Мо-зохина, органами ВЧК было расстреляно за 1918 и семь месяцев 1919 г. 6300 человек, в 1921 г. — 9701 человек. При этом за контррево

10 Мозохин О. Б. Право на репрессии: Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918-1953). М, 2006. С. 247.

люционные преступления в 1918 г. были расстреляны 1637 человек, за семь месяцев 1919 г. — 387 человек. Таким образом, органы ВЧК приговаривали к расстрелу в основном за уголовные преступления.

Исследование протоколов заседаний чрезвычайных комиссий свидетельствует о том, пишет О. Б. Мозохин, что применение высшей меры наказания «было скорее исключением, чем правилом». При этом, замечает исследователь, «очень часто приговоры к ВМН были условными»11. В базе «Смоленского мартиролога» этот аспект не нашел своего явного отражения.

В целом данные мартиролога, в который включены персоналии только с фактами состоявшейся реабилитации, за весь период существования ЧК дают несколько иную картину репрессированных по политическим мотивам.

Из общего числа осужденных ЧК были приговорены: к расстрелу — 103 человека, заключению в концлагерь — 123 человека, высылке — 37 человек, общественным работам — 79 человек, штрафу — 54 человека, дело прекращено в отношении 271 человека, другое — 107 человек.

Свидетельствуют ли эти данные о безграничном и бесконтрольном размахе репрессивной деятельности Смоленской ЧК за указанные годы? Скорее, нет, чем да. Очевидно, что основной упор в борьбе

11 Мозохин О. Б. Указ. соч. С. 41.

Приложение 22

Репрессированная Смоленщина, 1917-1953 гг. Осуждено Смоленской ЧК за 1918-1922 гг. (775 чел.)

1922 г. 12 чел. 2%

с контрреволюцией чекисты сосредоточили на ликвидации реального бандитизма, а не мнимых врагов революции.

2.3. Полномочные представительства (ПП) ГПУ/ОГПУ

Реорганизация начала 1922 г. лишила ГПУ судебных функций. Новые органы получили право лишь на розыск, дознание и предварительное следствие, ограниченное двумя месяцами. Задерживать арестованных свыше двух месяцев можно было только по разрешению Президиума ВЦИК. Общеуголовные дела по спекуляции, должностным и прочим преступлениям, находящимся в производстве ВЧК, подлежали в двухнедельный срок передаче в ревтрибуналы и народные суды по принадлежности.

Политбюро ЦК РКП(б) 9 февраля 1922 г. утвердило Положение о ГПУ. За органами ГПУ оставались задачи подавления открытых контрреволюционных выступлений, как политических, так и экономических; борьба с бандитизмом и подавление вооруженных восстаний; раскрытие контрреволюционных организаций и лиц; борьба со шпионажем; охрана государственной тайны, железнодорожных и водных путей сообщения; охрана границ, борьба с контрабандой.

Уже 9 марта 1922 г. политбюро партии рассмотрело вопрос о предоставлении ГПУ права непосредственной расправы в отношении лиц, уличенных в вооруженных ограблениях, уголовников-рецидивистов, пойманных с оружием на месте преступления. Этим же решением ГПУ наделялось правом ссылки в Архангельск и заключения в Архангельский концлагерь «подпольщиков», анархистов и левых эсеров, всех уголовников-рецидивистов.

В мае 1922 г. было одобрено предложение о предоставлении ГПУ права административной ссылки в определенные губернии на срок до двух лет за антисоветскую и контрреволюционную деятельность, причастность к шпионажу, бандитизм или высылки из пределов РСФСР на тот же срок неблагонадежных русских и иностранных граждан.

10 августа 1922 г. Президиум ВЦИК утвердил постановление о правах органов ГПУ на административную высылку через особую комиссию при НКВД. Ее компетенции определялись в следующем виде:

«1. В целях изоляции лиц, причастных к контрреволюционным выступлениям, в отношении которых испрашивается у Президиума ВЦИК разрешение на изоляцию свыше 2-х месяцев, в тех случаях, когда имеется возможность не прибегать к аресту, установить высылку за границу или в определенные местности РСФСР в административном порядке.

Репрессированная российская провинция Смоленщина 1917-1953

пятница, 28 октября 2011 г.

Репрессированная российская провинция Смоленщина 1917-1953 1/5

пятница, 28 октября 2011 г.

Репрессированная российская провинция Смоленщина 1917-1953 1/5

пятница, 28 октября 2011 г.